ПРОЩАНИЕ С КЕШЕЙ

Перед птицею нем стоишь...

В.Лукьянов

 

    1

     В своём стихотворении, складывая зонт, Кушнер сравнивает “эти жёсткие спицы”  с “перебитыми крыльями и дрожью тютчевской птицы”.

     А меня, сжимающего в дрожащих пальцах ещё трепещущий нежный комочек, из которого на линолеум вытекла кровь, и, точно в обмороке, тупо повторяющего “Лена... оживи... Лена... оживи...”, можно сравнить с нашим соседом, что сорок с лишним лет назад на Фрунзенской набережной, гуляя во дворе, не углядел, как его полуторагодовалую дочь, разворачиваясь, раздавил грузовик.

     В память о погибшей родили ещё одну девочку, а мы с Ленкой заведём себе ещё одного кенаря. Но это уже будет совсем не Кеша.

 

     2

     Я поднимаю голову и смотрю на часы. Уже половина 10-го. Кеша сидит на зеркале и, вибрируя запрокинутым горлом, выводит руладу. Всё выше, выше, выше...

     Иду сообщать: Кеше пора на боковую.

     Пять лет подряд Кеша тянул срок, и прошлым летом мы его из клетки выпустили. И он теперь не только поёт, но и летает. И даже ходит по всей квартире.

     Услышит, например, Адамо, встанет возле косяка и наслаждается. А выйдешь из комнаты, то просто не даёт нам прохода. Увидит башни ног - и сразу же в штыки.  Расправит на нас крылья и, возмутившись, давай наши ноги клевать: хозяин территории. Или возьмёшь телефонную трубку, а он уже на плече. Трубка в одном ухе, а он что-то колючее нашёптывает в другое. А когда Ленка рисует, сядет к ней на стол и на палитре каждую краску пробует на вкус.

     А когда нам уходить, то, чтобы не посадили в клетку, обязательно спрячется. И мы его всё ищем и никак не можем найти. И, так и не найдя, уходим. И если возвращаемся затемно, то не успеем ещё войти в подворотню, как с четвертого этажа на весь двор разливается трель. И не успеет ещё зашебуршать в скважине ключ - уже сидит и ждёт нас на телевизоре. А если успело стемнеть, то иногда сидит на жердочке и спит, а иногда войдём – а его нету.

     И мы его снова ищем и опять всё никак не можем найти. Но не успеешь ещё поднять голову, уже нарисовался - где-нибудь на карнизе над шторой. Откуда-то выпорхнул и взлетел. А откуда - никак не засечь. А перед сном всегда нас водит за нос. И теперь никак не поймать.

     И тогда Ленка придумала и по дороге на кухню зажигает в коридоре свет. Кеша уже на столе, и его рулада сейчас пробьёт потолок... Ленка входит на кухню и свет на кухне, наоборот,  гасит.

     Кеша улетает в коридор и садится в коридоре на стул. Ленка подкрадывается к зеркалу и, засекая Кешино месторасположение, щёлкает выключателем.

     В темноте Кеша застывает и теперь с ним можно делать всё что угодно.

     Ленка к нему наклоняется и, взяв его в ладони, несёт всё ещё в темноте в клетку. Изловчившись, перекладывает в одну руку, а другой - снова щёлкает выключателем.

     - Ну, что, - смеётся, - попался... – и целует его прямо в клюв.

 

     3

     Вчера позвонил Алику и горестно выдыхаю:

     - Наступил, - говорю, - тапочкой на Кешку...

     И у него, оказывается, тоже горе. 

     Чижик пел на балконе, и на клетку налетела ворона. Клетка упала, и из дверцы выскочила задвижка. Алик услышал грохот – и прибежал, а клетка уже пустая. И только успел зафиксировать, как ворона захлопала крыльями.

     Но Алик надеется, что чижик остался живой. Главное, говорит, чтобы долетел до леса. И всё переживает, что больше его никогда не увидит.

     А Кешу мы похоронили на Ржевке возле могилы Ленкиного отца. Ленка прибирала могилу, а я лопаткой вырыл для Кеши ямку. Прямо под ёлкой, и, чтобы не отрубить у ёлки корни, пришлось Кешу из коробочки вынуть. (А дома всё с Ленкой не верили - ну, прямо как живой - и завернули его вместо савана в носовой платок.) Потом подбросили дёрну - и получился холм.

     Ну, и, конечно, выпили. Сначала за Ленкиного папу. А потом и за Кешу.

     Прости меня, Кеша. И прощай.

15 мая 2007 г.

 

 

Ленка и уточки, Чёрная речка 2005

ФИЛОСОФЫ НА БРЕВНЕ

А. Гиневскому

 

Ели сваленной бревно...

Б.Пастернак

 

     Существует мнение, что наша земная жизнь - всего лишь подготовительный штришок. А настоящая жизнь - вся ещё впереди на том свете. И если в это поверить, то и нестрашно помирать.

     Но Алик считает, что такая постановка вопроса - провокация.

     Вот он, например, в загробную жизнь не верит, но Богу всё равно  благодарен. За то,  что Он сопровождает нас при жизни.

     - А как же, - спрашиваю, - значит, после смерти хана?

     - Значит, - улыбается, - хана.

     Вот так мы с Аликом иногда философствуем. Устроим где-нибудь на опушке привал, и у каждого свой пенёк. Или бревно, что нас объединяет.

     Пофилософствуем, а потом нальём и выпьем.

 

«толики-алики», Божедомка 2002

 

10 декабря 02

толик, леночка

я вам погробно благодарен - за то что удалось обнять алика

и за цюпу, еще одну “встречу” с ним, нежно любимым

(покамест удалось устроить нортону только 2 - и, неожиданно старику понравилась “поэт и птичка”, а не “угроза”, которую куда как выше ценю я, так что только- только молоту, остатнее я как-нибудь потом, через колю)

 

у нас уже снега, ночью до -18С, так что в гриппах, простудах, кашлях и соплях (как перезимуем еще 100 дней - не ведаю)

 

дом толком и по сю не закончен с ремонтом-отоплением (на это никаких гравюр не напасешься), в компутерной - ноги стынут на полу

работать толком никак не возможно

 

мои фантастические прожекты - об издании книжиц опупкина и шира - упираются как в технику (неналаженную), так и во здоровье

да и свои книги - сколько ни карячусь, никак не приведу в печатный вид

(это ж не полста страниц с дюжиной иллюстраций, а в тысячах и сотнях, соответственно - ну, и расходы, тоже)

 

да и народец прет круглонедельно - в эти выходные, невзирая на снег-лед, наперло 17 человек (половина с ночёвкой), включая двух приблудных телевизионщиков из москвы

эти двое, с 3-го канала “московия”, ТВЦ, находясь в свободном плавании, и не договорившись с полицаями брайтона снимать петра гриненко и его борьбу с русской мафией, накатили ко мне

а у меня, помимо бурундуков - стадо панков, только что издавшее свою книжицу и приехавшую за одобрением

двое суток отсыпался опосля

 

от вас же я жду, упорно - рассказ максимальный о толе цюпе, его дружбе и связях с художниками и поэтами написанный языком человеческим, без выкрутас (переведу -для нортона; кстати, нашел тут - сделанный по-аглицки 5 лет назад рассказ о цюпе, мною, послал старику, в напоминание)

 

с выкрутасами - пишу я, поскольку категорически не желаю, чтобы меня читали читатели - и твоих кумиров: лукьянова, довлатова, шаламова и даже корнилова

и потребители клячкина (и кто там поёт - горбовского?)

и желаю, чтобы меня, в таком случае - вообще не читали

впрочем, и - не читают

 

берегите мне алика, и себя берегите:

каким бы лопухом ты ни был в изящных искусствах, лопух ты - чистый, не засранный коммерсухой и потребиловкой

кого я круто не люблю - топорова и гурвича-яснова (там), ну и окружавшую бродского-довлатова сволочь - тут

поэтому, не взирая на вопиющую малограмотность - я вас и люблю

 

описывай мне, по возможности - о глебушке, о володе алексееве, о себе

(нежно вспоминаю ленкин журчащий, грудной смех - вот это был подарочек)

а тебе - хоть кувалдой по голове теши - не втемяшишь, чтО есть ХВОСТ (или, паче -анри)

как не докажешь - пиши, не пиши - отсутствие КАЧЕСТВА у лукьянова-шаламова

 

но это дела, тэ-сказать, “литературные”

 

бытовые же - мы живы, чего и вам желаем

 

прощаюсь, ибо сил уже нет (высосали 17 гостей), да вчера была премьера “ВАСИ” гринвич-виллэдже, андрей названивает, новости сообщает

 

жаль, не попарили ленку в баньке (вас, двух старых плешивых мудаков  - что и парить, не в коня и не в кайф)

 

надеемся перезимовать

обнимаем

ККК + мышь (и 4? Кошки, бессловесные рыбки не в счет)

 

P.S. Пишу книгу:

Кузьминский-Папанин, “100 дней зимовки на западном полу-полюсе”

Для сугреву.

 

рукой Эммы: P.S. Это не слезы командарма, это капли чая с ромом, водкой, медом, малиной для сугреву горла и отсутствующего голоса. Эмма.

 

P.S. P.S. Спасибо огромное за Алика, и ему привет.

Посылаю фоту: ККК с Юрой Шевчуком на нашей бамбуковой скамеечке снимают фильм о... ККК

Эмма 11.12.02

 

 

Михалыч на ручье, Божедомка 2002

МЕНЯЯ ВЕЧНОСТЬ НА РУБЛЬ

     “За то, что удалось обнять Алика” в первую очередь следует обнять Эмилию Карловну за её звонок в Петербург, сподобивший Елену Прекрасную клюнуть на мою авантюру.

      Алика по возможности бережём.

      Когда его величают Аликом - очень переживает (Алики ходят под стол).

      Всё свалил на тебя, что называю его так с твоей подачи, и привел в пример диссидента Александра Гинзбурга, которого все называли Алик и он совсем не обижался, но это всё равно не помогло.

      Пошли на компромисс и в писанине удалось АЛИКА отстоять: менять прописку слишком обременительно, а в обиходе - никаких “толиков-аликов” (письмо от 16.10.02 г.), где “алики-толики квасят смирновскую”.

      Теперь его величаю МИХАЛЫЧ, а он меня ГРИГОРИЧ.

      Михалыч (в пределах Ленинградской области) вывозит меня по грибы и на рыбалку, а я его (в пределах Петропавловской крепости) в торгаши.

      Издание твоих ПИСЕМ отпраздновали по-королевски (гуляли у Аси Львовны на всё Царское село).

      Ещё в ноябре позвонил Володя Эрль и сообщил, что ты берёшь меня в долю: выкупаешь у питерского издателя ПИСЕМ дополнительный тираж и поручаешь мне его реализовать на территории Петропавловской крепости.

      Заявку начинающего бизнесмена записал в амбарную книгу и, присвоив ей инвентарный номер, приступил к предварительному расследованию.

      Как удалось выяснить, себестоимость одного экземпляра приближается к шести баксам, в то время как публика, для которой Кузьминский представляет интерес, по моим наблюдениям тянет бакса на полтора, что по отношению ко всему “пассажиропотоку” составляет ноль целых сто двадцать пять тысячных процента, и в результате реализация КНИГИ ПИСЕМ КОНСТАНТИНА КУЗЬМИНСКОГО на территории Петропавловской крепости растянется на несколько столетий.

      Меняя вечность на рубль, вышел на торгаша-американца, что воспылал желанием издать твою ЛАГУНУ, но ты его, если припоминаешь, проигнорировал (мой давний знакомец по Брайтону и правая рука моего шефа Коли Меклера Илюша Клебанов).

      Этот Илья Муромец (кудрявый породистый еврей) курсирует между Бостоном и Петербургом с заездами на Брайтон и в Москву; в Питере на Крупе (д.к. имени Крупской - главный питерский книжный развал) у него своё издательство РЕТРО и несколько лотков, украшенных, помимо Лимонова и Сорокина, ещё и твоим карапузом Могутиным, так что “кумпашка” вполне приличная; в Америке у них с Колей вся русско-еврейская резервация разбита на сектора (КНИГА ПОЧТОЙ), как стадион имени Ленина между сборщиками пустых бутылок, включая алеутов Аляски и эскимосов с прилегающих районов Чукотки, а пачки при переправе через Берингов пролив, наверно, перевозят на собаках; и ещё филиалы в Москве на ВЫСТАВКЕ ДОСТИЖЕНИЙ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА; и поделили между собой всех русскоязычных “первачей”, и самый из них плодовитый (ТОПОЛЬ) достался Коле, и теперь в Америке, никто, кроме Коли, не имеет права продавать его книги.

      Зато Илюша нацелился на Израиль и заарканил Игоря Губермана, которого теперь издаёт (Игорь Губерман, КНИГА СТРАНСТВИЙ, издательство РЕТРО, тираж 5000 экз.) и ещё Феликса Кривина (помнишь такого?), а в Питере – Марусю Климову.

      (Недавно разговаривал с одним мудозвоном, приехавшим на побывку из Телль-Авива, и получил от него любопытную информацию о Моше Винокуре: «здоровый такой пердила и пишет всякую хуйню. Ещё хуже, чем Веня Ерофеев».)

      С Марусей, если считаешь нужным, свяжись и узнай, с чем этого богатыря едят? Я думаю, для Лагуны он всё-таки мелковат.

      Я дал ему один экземпляр и, ознакомившись, он положил на него глаз: если в выходных данных будет стоять издательская марка РЕТРО, то он готов экземпляров сто взять на продажу (и здесь, и за бугром). Марка РЕТРО, как я понял, нужна ему только в России, чтобы не взяли за жабры при проверке. А в Америке эта марка необязательна. А если бы у него был оригинал-макет, то он бы тебя переиздал сам. И тогда тебе не надо тратиться. Чужую марку в своём издательстве никто ему, конечно, не поставит, и я уже не говорю за оригинал-макет. Но, с другой стороны, издатели, насколько мне известно, все эти вопросы как-то устаканивают. Вопросы деликатные, и поэтому я Асе Львовне даже не заикаюсь. Решать должен ты, и, если тебе это понадобится, то я со своей стороны готов проконтролировать, чтобы с его стороны не было никакой отсебятины. И, наконец, если оставить всё как есть, то возьмёт экземпляров 50 и только за бугор. На «кеш» или в реализацию. И тут уже придётся с ним торговаться.

      На Брайтоне книга пойдёт баксов за 8-10, но он, конечно, заломит 5 или 6 (и с каждой книги – если возьмёт торговлю на себя – положит себе в карман в лучшем случае трюндель). Сужу по Коле Меклеру. А я бы на Брайтоне заряжал за 10-12. Но, как говаривал Глеб, где ты ещё найдёшь такого второго Толика Михайлова?!

      И если на «кеш», то кинет за экземпляр бакса три и ни цента больше.  А если в реализацию – даже страшно подумать.

      Ну, прочитают 50 красных эскимосов – зато потеряешь 150 зелёных!

      И, проштудировав все эти варианты, я сразу же Володе перезвонил в надежде, что он тебе тут же всё «отъемелит» (по его словам, ты вроде бы меня поторапливал). И вдруг он мне своим удивительным тенорком сообщает:

      - Вы зна-а-ете, Толя, Костя всё передумал, и у него теперь совсем другие пла-а-ны…

      Вот я и не тороплюсь.

      Пока экземпляр у американца. Перед Новым годом я ему позвонил, а он, оказывается, уканал к себе в Бостон. На рождественские каникулы. Или, как там у них называется, на Крисмас.

      Всё ясно: самые «шалапушки».

      Наверно, уже прилетел обратно. И что мне теперь с ним делать?

      Всё вспоминаю Молота, какой он молоток: за то что я окрестил Пекуровскую сучкой, пожал петушка, чем вызвал во мне прилив нежности.

 

      У Горбовского вышел первый том семитомника, и опять меня Глебушка огорчил.

      Его ВОРОБЕЙ из моей подборки ещё времён твоего ПОДАРКА заканчивался так:

 

А сильные скала к скале

          лежат, спугнуть его не смея…

 

    Он был отбросом на земле,

но был свободен,

был – сильнее.

 

      Ну, разве будет настоящий антисемит так ОКРЫЛЯТЬ «жидовню»?

      Открыл 46-ю страницу первого тома и вдруг читаю:

 

А львы молчат, не зная слов,

из-за решётки смотрят косо.

 

… Был воробей свободней львов,

но ковырялся в их отбросах!

 

      На прошлой неделе гостили Булкины, приезжали на собеседование в ОВИРе и в апреле полетят к детишкам.

      Катькин башмак оказался морской волк и ходил, если не заливает, не раз в кругосветку, а теперь у себя на хуторе ищет при помощи штыря грунтовые источники для колодцев. Как он объяснил, подземную воду могут почувствовать только непьющие (а кругом одна пьянь). А сам он завязал ещё в 79-м.

      Обмыли выход в эфир НЕИСТОВОГО ПАПАНИНА, и в своих монологах я уже успел этот факт зафиксировать.

       Теперь я вроде твоего Макса Брода.

 

      Всё гоношишься, что стругаешь только набело; а у меня - уже пора сдавать беловик, но всё ещё пустой черновик.

 

Береги Кузьминишну.

Твой «не засранный коммерсухой и потребиловкой лопух»  21.02.04

 

 

ПРАВДА ВОЛОДИ ЭРЛЯ

      Чтобы выписать КАПЛЮ, мне потребуется ВЕЧНОСТЬ. Зато Володя Эрль написал о себе правду: СОЧУ МОЧУ.

БЕЗ МЕДАЛИ

      Володя Эрль скромно посетовал, что, кроме него, в САМИЗДАТЕ ЛЕНИНГРАДА есть гораздо более достойные люди, но им, к сожалению, уделено всего по несколько строчек, а ему, совсем незаслуженно, досталось целых две страницы. И я решил подвести окончательный итог:

 

1.   Иосиф Бродский (4,45 стр.)  - золото

   2.   Виктор Кривулин (3,12 стр.) – серебро

3.   Елена Шварц (2,64 стр.) – бронза

 

      А Константин Кузьминский (1,98 стр.) снова остался без медали.

ЕДИНСТВЕННЫЙ

      После своего выступления в честь выхода в России первого тома ГОЛУБОЙ ЛАГУНЫ   Володя своим томным тенорком всё хвалился Алику по телефону:

      - Вы, зна-а-ете, Саша, я, пожалуй, единственный, кто не лизал Кузьминскому жопу!

 

Алексеев и Володя Беспалько, 2009

ПРИВЕТ ИЗ АМЕРИКИ

      Володе Алексееву позвонил какой-то еврей и передал от Гозиаса и Кузьминского привет, и теперь ломаем с ним голову, кто бы это мог быть.

      Он Володе всё объяснил и даже договорились о встрече, но Володя был не совсем трезвый и поэтому ничего не запомнил.

 

читать дальше  | к содержанию