СОР ИЗ ИЗБЫ
Ещё в феврале
позвонил Михалыч и сообщил мне радостную весть.
- Можешь, - смеётся, -
плясать. Тебе от Кости подарок.
И оказалось, сага о
Лукьянове.
Ну, наконец-то,
посыпал свою голову пеплом. И так и просишься теперь на картину Николая Ге. Но,
в отличие от Ивана Грозного, я даже не поставлю тебя в угол.
И, как мечталось 12 лет
назад, в издательстве КОНСТАНТИНА К. КУЗЬМИНСКОГО с иллюстрациями АНАТОЛИЯ ЦЮПЫ
опять распустится ВЕТВЬ ЗИМЫ.
А, вместо сора из ИЗБЫ,
через «глазок для всех зверей» опять увижу нашу с тобой Вавилонскую башню. И,
развернув с твоей дарственной надписью страницу, буду сидеть и часами ею
любоваться.
Но не успел ещё прочитать
твой «эпиграф», как башня сразу же рухнула и, по мановению волшебной палочки,
превратилась в кучу мусора.
САГА О ЛУКЬЯНОВЕ
(март 1994 – ноябрь 1997;
2006; 2008)
Часть 1-ая, эпическая
…эпиграфом к гр. лукьянову
тов. Михайлова:
«Люди! Оно завершилось!
Завершилось оно!
Завершилось пребывание товарища
Лукьянова в Воронежской области!
Товарищ Лукьянов сначала
пребывал в Воронежской, а потом завершил своё пребывание. Я не знаю, кто такой
Лукьянов, зачем он пребывал в Воронежской области и сколько времени, но всё-таки
его пребывание там завершилось, и это наполняет мою душу несказанной радостью.
Что? Не расслышали? И как вы
понимаете, какая разница, если в Ленинграде нет сахара! Там ведь и мыла нет!
Что? За эти пять минут телевизионного времени можно было бы сообщить о чём-то
существенном. Но зачем? И как вы поймёте – завершилось ведь!
<…....>
Счастлив будь, товарищ Лукьянов!
Процветай, Воронежская область!
<……>… я счастлива и
умиротворена, так как, наконец-то, после долгих ожиданий и тревог, завершилось
пребывание товарища Лукьянова в Воронежской области.»
(Ася Крюкова, 14 лет, «Слушая
программу «Время», Ленинградский литератор», №1(6), 10 января 1990, стр.7)
Часть 2-я, критическая
ГРАФОМАН 4-ГО КЛАССА
/ещё один лукьянов?/ -
о стихах в.лукьянова ,
принесённых мне а.михайловым
(«Звезда», №12, 1990, стр.
45-47)
«кто не знает стихов
Фёдорова Василия?
Так же оригинальны,
как и его фамилия.»
(И.Л.Сельвинский, «Записки
поэта», по памяти)
«сплошной Массивий Муравлёв»
(А.Вознесенский, СС)
«Потёмкин* понюхал – и
отвратился.»
(В.С.Пикуль, «Фаворит»)
* пардон – ганнибал
……я бы не стал и трогать (не
говорю – читать) поэта, к тому же – покойного, не насядь на меня магаданский
поэт-прозаик-бард Михайлов
5 стихотворений (16+20+28+28+8,
итого?) строк, соответственное количество рифм, один сдвиг и два стыка – более
ни на чего не обратил внимания.
«да нетруский лошадки бег» (ради
последующего «да Тарусы неспешный век»-
да-нет, этруски (вспомним
любимого филолога А.И.Солженицына, автора открытия, что «этруски» происходит от
«это русские»; цитату – письмо классика доморощенному лингвисту – ищите сами,
опубликовано)
«в них оживает знать коса на
камень» - грамматически не спасут и знаки препинания, наличествующие в оригинале
–
в них оживает знать
/отдельно/
и – коса на камень, оживающая в
«в деревах» -?...
«стоит и звёзд в нём тьма» -
такое столпотворение согласных не под силу бы и Цветаевой,
но лукьянову – отчего ж
поговорим о ТЕХНИКЕ – о рифмах –
классик и. бродский в «горбунове и горчакове» писал десятистрочными строфами НА
ДВУХ рифмах – цельную поэмищу, под тыщу строк, и – ни одной глагольной, не
говоря – банальной
по части «не банальности» -
лукьянов переплёвывает аж евтушенко:
«всевидящ – выше, выше» (текст
№2), и далее:
дождей – здесь, судьба – беда,
стих – летит, сердце – смерти –
в одном только тексте (3-ем по
счёту), перемежая с заезженными и лобовыми –
клин – глин, к югу – кругу,
собой – судьбой, остаться – брататься, но вторую строфу надлежит привести
целиком, тут уж я пасую:
«Отражены, летят,
Тревожа криком память.
Страша их, снегопады
На перья пасть хотят» -
я тщетно пытался обнаружить
рифму а-б-а-б, пока, при перепечатке, не дошло, что 2-ое из 6-ти зарифмованных
по этой схеме, рифмуется вовсе даже – а-б-б-а.
поскольку, за 40+лет
стихотворной практики мне не приходило в голову зарифмовать «память – снегопады»
(что было бы не по зубам –
молочным тогда ещё – даже революционерам свободной, корневой и приблизительной
рифмы евтушенко, Панкратову и Харабарову в далёком 1956-ом…) –
то каюсь, не допёр. Уже начал
грешить на «публикатора Ингу Юденич», корректора или редактора, а ларчик - …
Так вот, оставив в стороне
глубокие мысли и поэтически прозрения автора (равно и публикаторов, поклонников
автора и автора предисловия, столь же неведомого мне Вл.Казарова – занимающего
треть поэтической публикации – три четверти журнальной страницы на – считайте
выше – N+ поэтических строк, плюс страницу
«афоризмов», которую тоже оставим, с меня хватило поэзии) – отметим лишь, что с
точки зрения поэтической техники дела обстоят – ну, на уровне усть-ишимского
дома культуры.
Хотя зачем же обижать неведомый
мне Усть-Ишимск?
Вполне вероятно, что и оттуда
может прийти кто «в лапоточках».
Но нести в поэзию лапти, к тому
же дурно сплетённые – дело последнее и нехорошее.
Среди
переплетений
Всех
рёберных систем
Стоит изба
без тени
Просвета –
мука стен.
Её
подвальный холод,
Её высокий
страх!..
Опальному,
глухому,
Забитому –
сестра.
Её и не
заманишь
На свет, -
такая глушь.
Окутана
туманом
Провальных,
вольных душ.
Их узнаваясь
страстью,
Их тайнами
полна,
Из тёмных
бездн пространства
К нам выпала
она.
…Из всех
домов, ликуя,
Гримасы,
вой, пожар.
С любой
избою курвьей
Глухая на
ножах.
С любой
избой, с любою
Выдерживает
бой,
Отстаивая с
болью
Последнее –
любовь.
Одна на
белом свете
По темноте
своей.
И ей одной
не светят
Все зори
звёздных дней.
Замкнулась
одиноко –
Ни окон, ни
дверей…
Лишь есть
слепое око –
Глазок для
всех зверей.
Валентин
Лукьянов, «Изба»
|
В оправдание – не лаптям, а себе
– могу лишь сказать, что мне уже попадалась пару лет назад публикация, в одном
из «толстых» журналов («Октябре»? «Новом мире»?...) – действительно, поэта и
человека какой-то грустной судьбы – Валентина Лукьянова, запомнившаяся общей
трагичностью поэтического тона, и отнюдь не отвратившая своими версификационными
недостатками.
Явно это был именно этот
Лукьянов (а не его знаменитый путчист-однофамилец, тоже поэт).
Тот В.Лукьянов мне запомнился.
Традиционными, но, где-то трагичными и ГРАМОТНЫМИ стихами.
А этот – теперь тоже. Но увы, не
тем.
P.S.
И единственные – поэтические строчки – заключают не публикацию, а предисловие к
таковой:
………. «…О, горе! –
У раковины вырвали язык…
Но ты прислушайся – она поёт о
море!» -
из чего я заключаю, что вырывать
надлежит не язык, а руки (и ноги) – у бараньеголовых публикаторов и поклонников
– вероятно, всё-таки, ПОЭТА…
12 марта 1994
Приложение
2
/проект книги 96-97/
(см. стр.12)
Приложение 3
/результат работы, завершающийся
словами finita la comedia/
(см. стр. 50 – 52)
И даже не комедия, а цирк.
Опять неймётся и через одиннадцать лет всё «рвёшь на груди рубаху» за
«покуроченного» поэта и «в знак соболезнования» опять подсовываешь всю ту же
самую карту из той же «краплёной колоды»
( Бери.
Не
стесняйся.
Игрушка забавная.
Была ли колода
краплена –
не всё ли равно?
Забыто за давностью.
|
ККК
5.20.20.1.60)
Нет. Не забыто.
И сразу же напомнил мне
Котлету из моего «Покровского бульвара».
И когда очередь дошла
до Родного, то ему пришла десятка, и он решил тоже ударить на всё. И Котлета,
как и со мной, проделал тот же самый фокус. Сначала дал короля, а потом подсунул
туза. Но с Родным такой номер не прошёл.
Левой рукой Родной
схватил Котлету двумя пальцами за «шнобель» и, поводив, чтобы, сука, запомнил,
туда-сюда, оттянул его потом правой зажатыми в руке картами.
Только теперь на
правах Родного эту процедуру исполнит мой московский друг.
Десять (и – 13) лет спустя:
19.02.08 вторник 18.00 Музей
Достоевского Литературный вечер из 2-х
частей.
- Вечер памяти художника
Анаталия Тюпы и поэта Валентина Лукьянова, о которых расскажет прозаик
Анатолий Михайлов,
- Вечер поэта Бориса
Лихтенфельда. Новые стихи.
(лит. Новости
от дарьи суховей,
Санкт-Петербургский Литературный Гид
|
емеля суховейке:
дарья!
не тюпа а ЦЮПА
{вышеприведённая
цитата}
я здесь и то больше знаю…
ваш ккк-махно
…не заметил – анаталью!
тюпу…
(5 февраля 2008)
…сутки спустя:
он – ЦЮПА, но всё ещё –
анаталья:
«19.02.08 вторник 18.00
Музей Достоевского Литературный вечер из 2-х
частей.
- Вечер памяти художника
Анаталия Цюпы и поэта Валентина Лукьянова, о которых расскажет прозаик
Анатолий Михайлов.
- Вечер поэта Бориса
Лихтенфельда. Новые стихи.
Дарья
Суховей.»
|
…таковы
литературные новости «Литгида СПБ»
на 90%
состоящие из коммерческих тусовок и халяв
типа
шведско-финско-эфиопских мероприятий…
бессмертным
веничкой:
«сблевать я,
может, и не сблюю, но уж стошню – точно»
и от
лукьянова, и от михайлова, и от дарьи суховей
не говоря за
вездеССущих дрыгонощенок…
(6 февраля
2008)
читать дальше
| к содержанию