ДОСТОЕВСКИЙ
И КРИСТИНА,
СОВМЕСТНОЕ
ПОСЛАНИЕ МЁРТВОМУ ДОМУ
“достоевский
талантливый шкет
крысу в жопку
ку-ку
в магадане
великих лет
потс висит на
суку”
/автор,
“биробиджан” /1974/, ант. т.2а, стр. см. по жел./
“и
каторжный Федька стреляет дуплетом”
/ю.к. у е.п./:
(Е.Попов,
“Товарищ Ранцев”, “Панорама”, №717, 4-10 января 1995, стр. 35)
– и в дупу,
и, как понимаете, в “это” –
в невинную
девочку тульских* равнин –
поэт
каторжанин** эстет гражданин
* харькiвскихь
или валдайскихъ
**
картёжник, пардон
“уйди,
двоежопка” – кричит он, рыча
из жопы ея
вытекает моча
прочёвши де
сада на школьной скамье
он сонечку
валит на стол рекамье
настасья
филипповна льёт нашатырь
на вставший
приапа подобием штырь
а анна
григорьевна, руки ломав:
– что скажет
что скажет об этом молва?
молва же
молчит и безмолвен народ
как пользовал
федя ту девочку в рот
в отверстья
иные – лишь прахов/?/ иль страхов/?/
об чём-то
обмолвился.
послан был на
хер
кровавые
девочки пляшут в глазах
и кажут мне
целочки кои прорвав
великий
писатель ворвался мне в тыл
за коего
каждый мне сделает втык
но каторжник
федька ту крыску* ебя (* см. слэнг, “девочка-минетка”)
навеки
прославил тебя и себя
набокова он
породил тем концом
торчат из
лолиты завязки кальсон
пред тем
ю.олеша на зависть завис
крутой по
н.г.* небывалый замес
заместо за
место под солнцем борьбы
напару с
л.а.** ебёт брюсов гробы
*
чернышевскому, гоголю
**
андреевым
и морщится
соло один сологуб
брезгливо
свой – хм – отводящий от губ
и навьими
чарами чорта поправ
играл
белендряся своё “пара-пап”
мамашею-прачкой быв больно секом
он тело не
пачкал своим тесаком
заране к
штыку приравнявши перо
сидит* с
бородой до мудей внук перов
/* сидит и
пердит (сердито пердит);
имело
место на конференции достоевского в 1974-м/
в колодках
/но орденских/ и в спинжаке
он высказал
вслух своё громкое “кхе”
но взрос
померанец* в ответ на вопрос
побиты пегас
волопас козопёс
(*
г.померанец возразил веничкой ерофеевым о актуальности розанова)
одне козоёбы
гремя о костяк
заполнили
стадом весь край кустанай
в степях д-р
кинзи решает за секс
он фермеров
всех в скотоёбстве усек
секомый
рекомый влекомый – туда
где вольно
резвится в межгорье тува
где негры и
чукчи морскоё зверьё
убивши ебут
по примеру зырян
кристина ты
мой поросёнок немой
когда я люблю
ты не хрюкай не вой
стоит над
невою двужопое – пётр
а в харькове
хрюкает в хоре* осётр
* речка, а
не “групповуха”
твой ум не
остёр да и мой уж увял
когда ты
младенцем глаголешь: “уа”
и уи отверсты
к ответу уста
и виктор луи
как сама чистота
эпштейн
признался – любил свою дочь
и книгу о том
написать он не проч /см.: “отец”,
u.s.a.,
1990-e/
прочь мысли
желания прошлое – прочь
отдам за
надежду с кристиною ночь
и рифма
мужская и верен размер
зане пребываю
давно в маразме
которым
гаврила* грешил – и в другом (* поэт гаврильчик)
он греции
дочь попирает рогом
он раком и
боком /и рыком и ртом/
как крейд
расщепляет на части атом
а я всё пою –
и всё чаще о том
о боги – атон
и омон и оттон
прости меня
братик кошерный антон
что принял на
грудь я – ты съехал ап-таун
а я на брегу
океана как кит
лежу кверху
чревом и оное спит
в подвале где
свечи горели твои
где плечи ея
обнажались к любви
остался
засохший /не в сперме/ гондон
гондваной
отъехал дождавшись годо
говённые
фильмы снимает годар
и правит
россиею правнук гайдар
царит над
страною сплошной мойдодыр
и мойры
протёрли всю мойву до дыр
и в мойку уже
не впадает нева
сестрица
листает страницы еван-
гелия и
грудей жидкий гель
заполнит
любую бойницу и щель
так встанем
же грудью за время своё
и смело
пойдём мы за власть за сове-
соснора что
гимны слагает сове
уютное
гнёздышко в луже совьёт
пока
кучерявкин кудрявый плывёт
по облаку
небом и наоборот
лапидуса
скары и шкары надев
поэт он уже
не взирает на дев
а только на
дело на тело увы
какими-то
лаврами где-то увит
увенчан
увечный кривулин говном
над ним в
облаках проплывает гюго
и время
настало тупых топоров
какими
порубано много голов
храм высится
взорван но многоголов
и
многоглаголив хурман топоров
и гурвичи
зреют и кажут прыщи
охапкина уды
подобьем пращи
взлетят над
петрополем в поле свища
москва
прозябает отверстьем свища
марина
хвощнянская кошки плечо
мешает зело
евтуху пиночет
и пинч на
залупу* подсев запищит * на с.залупацкую? залупанина?
и ниньо
стыдливо оправит пончо
и пончики
лядвей кристины пожрав
пожарники
рижские правят посев
несётся
ксантиппа рыдая и ржа
во всей своей
крито-микенской красе
но фёдор
михалыч кумир мой и бог
за коим
скакал мелким чортом набоков
и оба сказали
– я всё уж сказал
глядит не
глядя в мя глазами коза
то щуплое
вымя у щаповой що
наталья*
пощупала в чём же тут счёт (* н.медведева)
сто тысяч
зелёных графиня хотят
взамен
педераста кривого хуйка
прощай же
джанфранко да пухом тебе
козлица
останется в качестве бэ
и с титлом
тряся узловатой титёй
тебя наградит
незаконной дитёй
не мог ты
продлить её щаповский род
поскольку
имел исключительно в рот
а лесбоса фря
залегла на аборт:
лимонов имел
её наоборот
знакомы мне
тайны зачем мне они
писать не
желаю я больше о них
кристина
кристина ногою моргни
ты тянешь в
россию меня как магнит
но лень мне
восстать и не встанет боюсь
какой-то там
гройс и какой-то там бойс
и каждый по
своему наг и убог
как текст и
тестикулы текста б.г.
и лотман
опущен в безмерную пасть
возьму я твою
безразмерную в пясть
поскольку
неведом ея мне размер
на каждую
гайку есть некто с винтом –
– резьбой,
разумею – не в рифму творя
гоню я
заведомый не товарняк
объятая
крыльями нетопыря
встаёт
красным задом на запад заря
какой-то там
зорин из эргэгэу
состряпал
кошерное пригов-рагу
кибиров
рашидов и сам зульфикар
на гульфиках
– тчк. – тире – зпт.
зачем меня
нилин /не надька!/ достал
зачем кулаков
расстелил дастархан
дехкане
ликуют – и вдосталь досталь/?/
который в
тарусских страницах застрял
всё в прошлом
всё в прошлом – шепчу я дыша
уже не купить
мне пучок ландыша
л.б.* что
лобок свой лавандой душа
в нью-йорк
приезжала – дала? – ни шиша
/* не лиля
юрьевна, а л.б.п.-у.,
коей
“набережная 1766”, см. по жел./
седая и
строгая дама в пике
носила
суровый с плечами жакет
в “джерузалем
пост” и каком-то листке
ея помянули –
оне в высоке
осталось для
пули местечко в виске
пульсирует
жилка – в тоске по соске
кристины
людмилы надежды и жэ
на кой
повторять примелькавшийся жест?
умрём мы без
пули умрём на столе
но чистую
скатерть сперва постелив
в постели не
в кайф и надев постолы
мы вслед
достоевскому все поспешим
возропщем /на
бога?/ на светскую власть
на власть на
советскую коей мы всласть
наевши не то
что мозоль но брюшко
кристина на
завтрак французский бриошь
на чём
закругляю свою пустоту
восславивши
фистулой надьки пизду
молочной
сестрицы и съев порося
мальцом
босоногим бежать по росе
прощайте
друзья и товарищи все
тоска
солитёром мне сердце сосе
лежу одинок
неухожен в овсе
и вовсе мне
вовси промолвит: “c'est
la vie”
она
продолжается...
даже во сне
/17
генваря 1994(5?), в ожидании,
и 26 иуня,
по уходе/ |