"Воскресенье".

Фото Гран Бориса.

 

Роман Бар-Ор
 

Из "поэмы Обводного канала"
 

 

1. Здравствуй, девочка! как течёт

протекающая в отдалении

расстояния длительностью в нечёт

ную пятилетку самозабвения?
"само-" - ибо оставив там
нехерово убитые пять-ю-на-пять,

остальная вита - что твой там-там

отбивающий "на фиг-на фиг",

отбывающий, впрочем, в известный срок

в вышеозначенные пределы

словно поезд шпарящий на восток

с отказавшимся быть при деле.
 

 

2. Как течёт, как дышит сестрёнка-жизнь

в смежных комнатах на канале,

как склоняются падежи

после нашего трали-vale,

как "кому" сменяются на "о ком"

(как под-дательный на пред-ложный)

как присев рядком говорят ладком,

как кричит на путях порожний

громыхающий чревом стальным состав!

от тебя, от нас, от всего что было,

он съебёт, отвалит, своротит рыло,

и никто не вправит ему сустав.
 

 

3. Если в тряске вагонной упавший вниз

пролетев две полки и вмазав в столик,

до сих пор не просится на карниз,

значит он прирождённый стоик.

Если он как сука стоит на том

что живому фингал под глазом

светит лучше чем суп с котом,

значит в нём торжествует разум.

Того хряк не съест, кто взглянув окрест

может рёбра счесть не кляня фортуны,

чья любовь слагаемых к перемене мест

не изменяет суммы.
 

 

4. Здравствуй, Олюшка, здравствуй, О

за каким шершавым - бы ты сказала -

раздирая жабры, на ржавых "до"

допеваю горечь речного сала? -

как сескветч, вылезая из

тектонической щели меж "до" и "ныне",

должен когти рвать на призыв "вернись!",

мне не светит в родной твердыне.

ленинградских мазутных вод

не коснётся ангел крылом в полёте,

да и зад не вывернешь наперёд,

даже если с него воротит.
 

 

5. Саламандры сидят в огне ибо вне - темно.
Мысль об этом не заменяет шубы
мне, сидящему в комнате: вьюга трубит в окно
как четыре будённовца - в иосафатские трубы.
Как четыре стахановца, вкалывает метель,
янки спят как младенцы, им снится прибой Арубы,
окаянский ветр, измудохав ель,
проверяет, дала ли дуба.
Огород докембрия на груди
ледовитых стёкл; в нём ища порядок,
цепенеешь, видя себя среди
наплывающих мёрзлых грядок.
 

 

6. В опустелом холодном объёме взгляд,
со стены сойдя и уткнувшись в тело
нас, застывших меж чёрных гряд,
подвигает на гибло дело
обращения полой как шар души
к полушарию скрывшемуся в тумане.
Так тоскливо кося на шишь
оборванец грустит по мани,
так взбивая в глазу белок
белки памяти чешут цугом,
так усталая шлюха, скребя лобок,
перетягивает подпругу.
 

 

7. Помнишь ночь, колотун, стада

чернолобых, суливших "карры",

как влачились адовы их крыла

по сугробам кладбищенскыя сахары,

тускло-жёлтый колеблемый ветром свет -

тот, которому всё до фени -

нас засасывавший в балет

двухвокзальной сволочи - тьмы - тюмени,

обраставший чешуями донной мглы,

из-под шуйцы торчащего с пъедесталов

ниспадавшей на набережные, на углы

на гандоны "обводнейшего" из каналов.
 

 

8. Полночь помнишь в чей пах и прах
мы брели двуногими деревами,
разрастаясь ввысь, зацепляя мрак,
забывая её на память.
Эта память в раструбы ух
бьёт как било на русском вече:
за огромным БАХ выплывает БУХ,
и на лобном месте смолкают речи.
Память или же deja vu,
в лоб иль по лбу - пальба по свечке:
если выживу, доживу
до беспамятства. без осечки.
 

 

..............................................

..............................................

..............................................

..............................................

..............................................

..............................................

..............................................

 

 

§. Вырастая из гнёзд своих судеб в дуб,

мы бодаем воздух горячей кроной;

почки зрят закоптелый сруб

уложений жизни, с дурной вороной

на покатой крыше, с оградой чувств -

со всем тем, от чего я давно лечусь.

Как царевна в сказке взмахнув листочком,

почки хочут чуда - и хрясь по почкам! -

им являют чудо. оно - как груздь

не дающий давшему взмыть до срока

дабы не сблевнуть, говоря высоко

(выражаясь ниже, не снизить грусть).
 

 

..............................................

..............................................

 

 

§. Годы нам явно пошли на пользу:
остопиздело всё до-нельзя.
Благо, Харон забивает гильзу.
Вот что поёт нам бедная Эльза:
Время крадёт у вас как синица
которая в пыльном чулане хранится,
жизнь кажет пожухлые лица,
ужо вам будет загробная Ницца!
Звёзды ещё восходят, по крайней мере,
каждый охотник желает знать, где сидят тетери,
в вашем доме забыли проделать двери,
вам дадут по морде, а не по вере.
 

 

..............................................

..............................................

 

 

§. Пусть не невский ветр нам остужает лбы,
но когда досмотрим мы сон о жизни,
полетит в канал беломор с губы.
о как гарно дышать в отчизне!
там, где месячным жарко от трудодней,
там где год начисляют за том
виермонтского узника. там видней.
Мы вернёмся к родным пенатам.
На Обводном кончится ледоход.
Кто сказал: "мы лишились жабр"?!
И гандон проплывает зерцалом вод
как моторы застопоривший дирижабль.

 

В белые ночи у Новой Голландии. 1972.

Фото Б. Смелова.

Слева направо: Роберт К. Масси, Э.К.П., Элен Бакстер де Виль-Морен Ли Хант и К.К.К., сидя.
 
 В Сентрал Парке. 1978.

 Фото Л. Лубяницкого.

Слева направо:

Дениз, М. Шемякин, К.К.К., Елена де Карли-Щапова, Э.К.П., Э. Лимонов.

 
Выставка Шемякина на Медисон Авеню. 1978. Фото Л. Лубяницкого.

Слева направо: Елена де Карли-Щапова, Э. Лимонов, Михаил Шемякин, Дениз, Э.К.П., К.К.К. и инженер-миллионер Эдуард Нахамкин из Риги, хозяин 4-х галлерей + 2-х ресторанов и Нахамкин-билдинг, которого я держу на роль в фильме "Три веселых поросенка". Вторым будет Конев. Третьего пока ищу.
 
назад
дальше
   

Публикуется по изданию:

Константин К. Кузьминский и Григорий Л. Ковалев. "Антология новейшей русской поэзии у Голубой лагуны

в 5 томах"

THE BLUE LAGOON ANTOLOGY OF MODERN RUSSIAN POETRY by K.Kuzminsky & G.Kovalev.

Oriental Research Partners. Newtonville, Mass.

Электронная публикация: avk, 2008

   

   

у

АНТОЛОГИЯ НОВЕЙШЕЙ   РУССКОЙ ПОЭЗИИ

ГОЛУБОЙ

ЛАГУНЫ

 
 

том 2Б 

 

к содержанию

на первую страницу

гостевая книга