КИЕВСКИЕ ТИПЫ

/продолжение/

 
антология давно уже превратилась в автобиографию, роман съ гугенотомъ из нашей плехановской юности, о которой тоже надобно особо

а место позволяет только СТРАНИЧКУ

о Сайзе, он же Кит, он же Саша Ямпольский

об Очеретянском-Осточертянском

о Яше Рабинере
о Моргулисе я писать не буду

о Некрасове напишут и без меня
 

Сайз же, будучи актером-режиссером и грузчиком, был в некоторой ступени и поэтом, так - приводимый перевод /переклад/ "Йеллоу сабмарин" битлзов - сделан им совместно с рыжим Петром, который ушел в монаси, привожу:
 

Мы живемо в жовтому човні

                   в жовтому човні

                   на самому на дні
 

Стейць керує на гальму -
                   човен глибае до дну
 

Ми живемо в жовтому човні

                   в жовтому човні

                   на самому на дні
 

 

                Петр
                        /ныне монах в монастыре под Одессой/
 

а еще мы с Сайзом, по заказу Давида из Ташкента, хозяина русского магазина в Риго Парке, написали эпитафию его отцу, который преподавал математику, и которого помнят по доброму все его ученики:
 

УЧИТЕЛЮ МАТЕМАТИКИ
 

тысяча белых знаков

осталось на черной доске

память умножили многие

 

 

незнакомый с японской поэзией ташкентский еврей Давид велел выбить на памятнике что-то благоглупое и банальное, типа "Мертвых душечек" Бахчаняна, и 100 долларов за готовую эпитафию тоже не заплатил /хотя я соглашался - натурой, селедками там и прочим деликатесом/, поэтому эпитафию с полным правом и публикую
Сайз, ко всему, отличается еще и сайзом, как я люблю говорить - 210 на 120 /это см на кг/, каратист и подобное, поэтому я и хотел поставить на свой "турский вечер" к 46-тилетию его и Довлатова у входа с ятаганами, турские шальвары он себе с моих пошил /мои же при этом, привезенные Геной Гумом из Сараева, где он ассистировал на олимпийский играх для какого-то эй- или эн-би-си, алого шелку, Сайз заносил и затрепал и сделал даже дырку в промежности, но главное, что все теперь думают, что это на мне - ЕГО шальвары, что обидно/, так и поставил бы, но Довлатов бросил пить и не придет, Сайз же перманентно занят с какими-то дурацкими репетициями еврейско-армянско-негритянского театра

самодеятельности, как полагаю
личность он шибко выраженная, и не только размерами
год уже пишет мне киевские мемуары "Воспоминания в гинекологическом кресле", поскольку дед его был главным венерологом Киева, а отец - номер один преферансистом на Крещатике отчего Сайз лишен всяческих комплексов
вычетом: родители, развития для, убрали из дому все детские книжки, и в 5 лет он прочел всего Мопассана, отчего детство у него задержалось и наступило только сейчас

понтила, сноб, столичный провинциал, чудовищно начитанный каким-то французским педерастом в английском оригинале, отсидевшим лет 20 и от не хуя делать ставшим писателем, Сайз при этом нецелован во многих областях, как неподнятая целина
органично войдя в богему Израиля, а также в его проблемы и иврит, тут он стал частью офф бродвейной публики, каких-то поэтов, писателей, театралов американского вероисповедания, читает только по-аглицки, говорит с чудовищным акцентом, но общается, имеет черную подругу и несколько белых /из традиционализму/, делает какие-то шоу, пишет тексты песен по аглицки, которые потом поет какая-то певичка, тщась продать как рок, общается с Алленами Гинсбургами и прочей шушерой - Энди Уорхолом и еще кем-то, словом

ЖИВЕТ
открыл даже на паях с негром театральную галлерею, где выставляет всякое дерьмо, утверждая, что это последний крик моды
собирается писать картину ссаками в присутствии публики
сучаствовал с Толстым в росписи телес на фоне Манхэттена, но об этом в московском томе, если руки дойдут, а пока

РАБИНЕР
"яша рабинер, ты не робей,
милый киевский воробей" - и дальше что-то там было написано по пьянке, целые стихи, но не воспроизвожу за скудостью

специалист по травкам и пыткам

пишет стихи, сказочки и роман об Иване Грозном
кончил фармацевтику и торгует лекарственными травами и я у него вечно лечусь

скептик и типичный киевский еврей /особое племя/
он, тем не менее, в свободной стране - тоскует оттого, что не печатают

я не тоскую
я печатаю все, что пишу сам, и заодно почти все, что пишут другие
яша приходит ко мне со своим чортиком Чубарем-младшим, который без конца дрочит какие-то контурные женские фигуры, которыми уже обнадоел, спорит со всеми и восхищается только Шемякиным /почему?/, Яша же злорадно наблюдает на меня и бушующего Чубаря, отчего я тоже начинаю бушевать и орать на бесенка

Яше нравится чортик
семейная жизнь мне его не ясна, вроде есть жена и тесть, с которым Яша спорит

появляется у меня раз в три месяца

с Чубарем

и приносит очередную порцию сказочек или рассказов
 

ПОМЕЩАЮ
 

Марк Малинский /не путать с Марьяновским, чья бывшая жена, Бэлла, была при Евтухе, когда мы пили в китайском ресторанчике с ним, его антрепренером Шульманом, Гумом и моим приемным беглым израильском барабанщиком Игорьком, при этом Е.А.Евтушенко битый час покупал в полукитайском квартале шампанское "Редерер" за 66 долларов, которое, как он утверждал, пивал сам Пушкин, за китайские же ребрышки платил Шульман, тоже гусь и фигура, но жена отставная друга моего, с Евтухом - цирк!, а Евтуху абы юбку, тут таких пуэрториканок полно, нет, на родное, Шульман, надо понимать, и привел - словом, посидели, поил советский поэт Евтушенко антисоветского эмигранта Кузьминского, Бэлла тоже что-то блекотала и призналась, что была жена Марека, которого Марека привел мне играть на выставку Володи Некрасова у меня в галлерее тот же Юлик Милкис, а потом Марк играл у меня просто так, пока не встретил киевлянку Ларису, которую я прозвал "булочкой с изюмом" за ее родинки, и, получив место в оркестре, уехал с ней в какой-то Сент-Луис, но изредка наезжают, сидим и жарим шашлыки, пьем чаи из самовара - великий поэт и антологист Кузьминский, великий виолончелист Марк Марьяновский, великий художник, абстракционист и сюрреалист, Арнольд Шаррад - см., жарим сосиски, принесенные Лариской, а на десерт - при прогулке обнаружили выброшенный холодильник, а в нем полно банок, съездили, привезли: малость поржавевшие банки с консервированными грушами, грейпфрутом, персиками, вполне съедобными, накидали льду - десерт! - а изредка и постороння публика, вроде Евтуха, заезжает, антологию чтоб купить и попредставляться - ну что ж, бить не стали, так, малость, политически облажали, а чаем и водкой напоили, под сало пуэрториканское, очень оно ему в кайф - сидим, пьем, а Евтух не себя, а Колю Глазкова читает, записали, но о нем - в томе московском, и так полстраницы извел, а все от фамилий и Киева/, так вот, Малинский приволок мне на выставку церквей неплохие этюды и чудовищные повторения с икон, которые я не выставил, а так, по обличью - типичный киевский, и даже с папой, весьма милым, приезжал. Мать померла у него, бьется, как рыба, жопой об лед, а художества средней руки - так и не продаются. И не у него одного. У меня тоже.

Думаете, мне за Антологию чего-нибудь заплатят? Я тоже так думал. Платят Щаранским.

И Евтушенкам.
И кого-то я еще из перечисленных пропустил.

Пропустил, полагаю, мадонну Войтенко.
И черноморского поэта Ивана Рядченко, с которым она была знакома. Но сомневаюсь, чтобы Рядченко написал ей "Вавилонскую башню". Или упомянул ее в столь престижной антологии, которую сам Евтух приезжает покупать.
С Войтенками мне круто не везло. Был еще потом Михнов-Войтенко, о котором см. в 4А томе. А это том уже не знаю, какой. Надо к 31-му марта сдать еще 5, а сегодня 17-ое, а машинка, на которой я начал ее 8 лет назад, уже подыхает, вызвал мастера - "Хана, говорит, таких моделей уже не выпускают, доживает свое" - а уже и Селектрик-3 снята с производства, да и цены тоже, а я все еще тяну эту резину, антологию, Мышь вот сейчас, может, сосисок итальянских принесет и чего пожевать, ходил сегодня в банк, ругался: за недостачу 15 долларов пуэрториканская сволочь, супер, прикрыл счет, говорил с китайцем, вложил остатки мышиной получки, 200 долларов, и неокешенный чек на 440, субсидированный на антологию Ромкой Пенисом /он же Бар-Ор/, который гулял по всем банкам месяц, а мы облизывались и занимали, на "Редерер" у меня явно не хватает, но обойдемся и без.
 

Идет антология, киевский и харьковский тома, да еще 3 по Питеру, а до Москвы у меня руки не доходят, вчера Танька Габриэлянц принесла малюсенькое и нечеткое фото своего "Автопортрета с Губановым", а я ей сказал, что Леня уже 3 года, как помер, а она эти 3 года в лесах провела, и борзунечка Дика, сестренка Звена, купленная ею у заразы Гума, 3 года, как погибла, а я все пишу эту антологию.
И киевляне ж - Денисова с Барским. Об этих я не буду, занудили, формалисты несчастные - пусть с ними Очеретянский общается, которого я тоже выгнал, из дому и из со-составителей, потому что начал, помощничек тоже - выбирать, кого он будет перепечатывать, а кого не. Сайза, к примеру, оне не желают. Пусть, мол, Сайз сам потщится и на машинке отшлепает. А Сайз, ко всему, ничего еще и не написал. А Очеретянского я выгнал.

И печатать мне приходится обратно самому.
Или отдавать Ленке Довлатовой в набор, что стоит некоторых, но денег. Но Полина с Толей подкинули сотнягу на Одессу, не говоря, что за бесплатно налоговые формы составили - может, чего слуплю в зад с этой вонючей новой родины, которая платит щаранским и евтухам, а я обойдусь. И пойду компановать Киев. Поем только.

 

увеличить
 
САЙЗ И ЕВА.

ДАННЫЕ САЙЗА О:
ЕВА. КИЕВ - ПАРИЖ. НА КАЖДЫЕ 30 СМ РОСТА - ПО ДАТСКОМУ ДОГУ. ВСЕГО 5. СКУЛЬПТОР.

 

 
назад
дальше
   

Публикуется по изданию:

Константин К. Кузьминский и Григорий Л. Ковалев. "Антология новейшей русской поэзии у Голубой лагуны

в 5 томах"

THE BLUE LAGOON ANTOLOGY OF MODERN RUSSIAN POETRY by K.Kuzminsky & G.Kovalev.

Oriental Research Partners. Newtonville, Mass.

Электронная публикация: avk, 2007

   

   

у

АНТОЛОГИЯ НОВЕЙШЕЙ   РУССКОЙ ПОЭЗИИ

ГОЛУБОЙ

ЛАГУНЫ

 
 

том 3Б 

 

к содержанию

на первую страницу

гостевая книга