Сын не вполне нормальной матери /см. его "Портрет матери"/, Борис Смелов с 13-ти лет, деньги, выдаваемые на мороженое - тратил на фото. При этом, начитавшись Достоевского, снимал без конца его Петербург. Водил меня по домам и лестницам героев его прозы, эти бесконечные белые ночи - Птишку я полюбил, как приемного сына. Если Гран, /Борис Кудряков/ и приходился мне в некоторой степени учеником, то Птишка был - сыном...

        Капризный, талантливый до безумия, лиричный в жизни и фанатичный в фото - вечно он носился в поисках денег ли, фотобумаги, новой аппаратуры, и никогда не имел ни гроша... Но сотни и тысячи фот города, поэтов, девочек и старушек - получали призы и медали на всевозможных выставках и фотоконкурсах... Сейчас вот оформил книгу М.Васиной о Достоевском /"Сквозь сумрак белых ночей", Л., Детская литература, 1979/, где сказочные по красоте и КАЧЕСТВУ фото его - испоганены советским исполнением. Я помню, как переживал он шемякинскую печать /в парижских своих каталогах Миша использовал несколько фот Пти-Бориса, но в чрезмерном уменьшении, и рядом с фотографами "непрофессиональными"/, а уж об этой книжке - и говорить нечего. Глаза он себе испортил окончательно, вечно имел проблемы с очками и зубами /и с зубами тоже, потому что ел когда попадя, и к тому же был сладкоежкой/, причем очки ему нужны были круглые, чтоб не мешали при съемке... Цацкался с ним не только я, а - практически - все: фотографы - снабжали бумагой, предоставляли студию,
подруги - Инесса-мама, Ираидка - кормили, друзья - поили и опекали. Фотограф он удивительно лиричный и только в теме города, в достоевской теме - он перекликается с Граном, зачастую так, что и не различишь. Знаю же я обоих - тоже года с 67-го-68-го, так что в течение семи лет - имел двух "придворных фотографов", правда, один был капризен, и силком его не
заставишь снимать того, кого нужно, другой же - трусоват и потому подводил на каждой, практически, выставке, но вдвоем они /под нажимом моим/ - сумели покрыть фотопортретами, почитай, всех поэтов младшего поколения. В 75-м его возлюбил Драгомощенко /как до того и ВСЕ остальные поэты/ и написал статью о нем /найду - приведу/. Фотографий же его, вычетом поэтов, у меня осталось - считанное число: одни были дадены Сюзанне, и так у нее и застряли /хотя она говорит, что американский фотограф Авидон "был в восторге"/, другие - у Миши Шемякина, третьи - у Левина, четвертые - Бог знает, где... Это все от того, что я пытался его куда-то "пробить" и пристроить. Да и сам он. Но лучшие фото поэтов - его. В этой книге.

        "Открыл" я фотографа и прозаика Бориса Кудрякова году в 1967-м, на Малой Садовой. С тех пор, практически, не расставались. Был Гран, как и я /и Смелов/ - учеником студии Юрия Веселова во Дворце пионеров, а далее - служил в армии, работал фотографом в судмедэкспертизе, сейчас, вроде бы, в кочегарах.
        Вырос на Боровой, где обретается и посейчас. Лиговка, Обводный, Никольское кладбище, а затем - достоевские "Пески", Пороховые - стали местом действия его коллажей и пейзажей. Фототворчество его - и сквозь литературно. Пейзажи проникнуты духом трущоб и предместий, портреты - поэтов он тоже предпочитает снимать на задворках /взять мой портрет, или Ширали/ - как-то, году в 68-м прошли мы с Граном и Куприяновым - по всем проходным дворам по Красной и аж до Калинкина, снимаясь, снимаясь, позируя. Патологически неглупый и - одновременно - поразительно невежественный, Гран сумел и "невежество" свое - обратить в МЕТОД. Его язык удивителен. Я не нахожу аналогов ему в современной прозе. В фотографии - он во многом предвосхитил более лиричного Пти-Бориса, своего ученика. Снимал он при этом, по бедности, большею частию "Москвой" - что ж, вполне профессиональная камера. Но те же темы и "точки", обработанные его учеником - приобретали совершенно иную тональность и КАЧЕСТВО. Помимо: в Гране много от Смердякова, в Птишке - от Мышкина. Сейчас во Франции выставка его работ, 'Мир Достоевского". А автор ее, кочегар - в коммуналке на Боровой... Такова эта клятая "ви"...

Работяга по натуре, успевал он больше других. И семью содержал /а потом и вторую/, и выпить не дурак /моя жена говорит: "ну конечно, нормальный же мужик! "/ Вот эта его "нормальность" и смотрелась дико в нашем ненормальном обществе. Никак не мог он заразиться паразитическими нравами богемы, никогда не считал себя непризнанным гением. Да гением он и не был. Просто был и есть он - профессиональный фотограф, мастер и крепкий мужичок. Никогда не подводил, всегда все поспевал, жил и давал жить другим. Редкое явление - нормальный человек в среде ненормальных! Умение наслаждаться жизнью /да еще и зарабатывать на нее/ - почти утрачено уж в России. Но он из тех, старых мастеровых, иной раз жуликоватых /а ведь не наебешь - не проживешь! - говорит народ/, но меня он никогда не наябывал. Весь последний год проработали вдвоем - и сколько сделано! Дюжины каталогов, книг, событий документировано - Гена был незаменим. И чем я могу отплатить ему за работу? Пласты послать? Так не с кем и не на что... Но он на меня не очень и рассчитывал. Он всегда и во всем - рассчитывает на себя. И не ошибается. Такого работника - поискать! А художник ли он - это уже другой вопрос, хотя... в каждом человеке сидит художник.

Папа не был мемориальным человеком, но он имел несчастье быть мужем Юлии и к тому же - фотографом... Ну и хочется-не хочется, а приходилось ему снимать. Сначала со скрипом и несколько нехотя, но потом, распалившись /не после выставки ли, куда он перетаскал кучу народу?/, пошел Папа шлепать и ляпать поэтов, благо за натурой гоняться не приходилось: дневали и ночевали гении в доме у его жены /а, стало быть, и в его/. Снимал он Ширали читающего, снимал бесконечно Охапкина - и в результате, на множестве снимков, раскрылся ХАРАКТЕР Олега - самовлюбленный, иногда - от этого - подловатый, аж страшненько... Не качественные и портреты, зато - документальные. Юлию он тоже снимал - жена ж! - и в результате фото угодило на обложку итальянского журнала /см./. Снимал он и бесконечные чтения, сабантуи, подпольные выставки и тому подобное - словом, стал нашим хронологом. Не могу сказать, что проникся я к нему, как к фотографу - глаза-то у него нету, и не было - но его фото оказались бесценным материалом для этой, в частности, антологии.
        Человек Папа не то что бы скромный /скорее - закомплексованный/, но никогда он особо не "светил". Так, обретался около чрезмерно активной жены, но камеры при этом из рук не выпускал! И ему я особенно благодарен - как за снимки отъезда моего /во 2-м томе/, так и за фото поэтов.
        Зачастую плеваться приходится: и ракурсы у него не те, и освещения не чухает, и печать не ахти /уж по этим-то всем частям меня фотографы поднатаскали!/, а все-таки, все-таки, все-таки... Папа оказался - незаменим. Да к тому же - постоянно был в "эпицентре событий", ибо, по отъезде моем вся поэтическая активность переметнулась к Юлии /пока она сама не переметнулась - сначала в диссидентки, а потом и в женские феминистки/, так что некоторое количество фот - прибавилось. Баб вот только стало чего-то много, писающих и не, но это уже окружение Юлии...

        Зоофотографа Когана я заловил уже в городе Хьюстоне, Техасской губернии Соединенных Штатов Америки. И заловил его с запозданием: 1-й том уже вышел, фильм "Дневник Юлии" был уже сделан, но работы при этом - почему-то - никак не убавилось...

 Просидев в один из визитов у Коганов целую ночь, заглушив с ним напару галлон "Смирновской", выяснил: учились мы с ним, в одни и те же годы - на биофаке ЛГУ, любили одних и тех же людей, имели одних и тех же друзей, а воссоединились вот - на старости лет... Рассказывал мне Саша за судьбу художника-биолога Боба Шипилова: из "шишкинцев" тот стал сюрреалистом, намалевал массу работ и утопился в Кристательке, в пруду, где проходили мы в юности биологическую практику. В Старом Петергофе, за порушенным дворцом Лихтенштейнских ли, или Лихтенбергских герцогов /надо у кого из тутошних монархистов спросить/. И художник-биолог Слава Кушев сидит, за убийство вроде, непредумышленное... Ну и мы сидели, сосали "Смирновскую", утром пришел Шиманский и добавили еще. Коган брыкался и лягался, утверждая, что он "не художник" и готов делать для меня любые снимки и пересъемки, только дизайн ему - готовый подавай! За год, где-то, общения - подсовратил я его в "фото-художники", сейчас уже звонит сам, кричит, что "новую технику" надыбал, Кривулина мне в ней заделал и рвется оформлять мой журнал... В КАЖДОМ ЧЕЛОВЕКЕ СИДИТ ХУДОЖНИК. ИЛИ ПОЭТ. Только мы, зачастую, сами этого не подозреваем и зарываем Богом данный "талан" в равнодушия землю... Напечатал мне Коган - добрую половину поэтов ко 2-му тому, а потом от него сбежала Ленка, он загудел, полетел с работы, понесло его во Флориду /где он полетел уже с крыши, кроя таковую для заработков и сломал ногу/, но вернулся обратно в Хуюстон, где заделался уже начальником фотолаборатории /а не лаборантом, как прежде/ и продолжает печатать мне фоты. Фотограф и сам, показывал мне дивные снимки Севера и Средней Азии, но с "Нэшионал Джеографик" у меня не выгорело - вежливо заявили, что "в настоящее время они не имеют интереса к натурным фотографиям из Советского Союза", послав мне взад памирские слайды Володи Березовского - , так что как и там, будем продолжать воровать фотобумагу и делать "великое дело" за так...