В Остине
много чего. Помимо трех-четырех синагог разного толка, в
Остине живет князь Гагарин и Фаберже, наезжает Никита
Лобанов-Ростовский, был и закрылся ресторан "Саша", где жена
моя пекла пироги.
На полмиллиона жителей - полдюжины
русских, но зато есть Сватья Якобсон, первая жена Романа,
есть и одесский немец Андрей Христианович, пара поляков,
Данута и Крис, перебрались в Хуюстон, но назревает русская
колония при пентагонской школе в Сан-Антонио.
Тем не менее, Матрену Подберезкину разыскать не удалось. То
ли она сменила фамилию на "Андербёрчтри", то ли что, но нет
ее, и всё. Письмо, однако же, есть. Воспроизводится, как
"почта Нивы".
ШТУРМБАННФЮРЕР ЗУППЕ
/Почта
"Нивы"/
Павел Супов /Пауль Зуппе/, р. 1899 г., г. Белосток,
беспартийный, русский, служил в конвое Е.И.
Величества в 1917 г., сражался юнкером в войсках
ген. Юденича, в 1939 г. кончил Дерптский университет
/Тарту/ по классу фортепьян. В войну служил
штурмбаннфюрером в войсках РОА, был ранен в голову,
эвакуирован из Кенигсберга в Гамбург, оттуда попал в
Америку в 1947 г. на Толстовскую ферму.
Писать начал рано, печатался в дивизионных
газетах. С 1967 г. находится в параличе, но
продолжает писать.
Сослуживец Супова-Зуппе, поручик Антиной Шиманский,
и сам начинал со стихов. Сохранилось, из его
юнкерских, следующее:
В синихъ сумеркахъ сонныхъ
сплетений
Среди сонма соседей слепыхъ
Мы сидимъ существа или тени
Старыхъ сказокъ стареющихъ книгъ
Наши песни намъ кажутся лживы
Смехъ сквозь слезы и слезы
сквозь смехъ
Мы сидимъ на пороге жизни
Ожидая свой будущий грехъ
/Ориентировочно датируется 1914 годомъ/
Именно Г-ну Шиманскому мы обязаны спасением
многого из рукописного наследства П. Супова,
а равно и расшифровке его текстов. Многие из
них оказались акростихами. Опубликованные в
журнале "Нива" /март 1979, издатель
П.Р.Ваулинъ/ два текста Супова читаются -
один по двум диагоналям /1-ая строка - 1-ая
буква, 2-2, 3-3, 4-4, но 5-1, 6-2, 7-3, 8-4,
9-5, 10-6/, другой по вертикали, по 2-ой
букве.
Обложка и тексты
"Нивы" воспроизводятся факсимильно, в уменьшении.
Один из
последних текстов /октябрь 1980/ П.Супова, записанный от
парализованного автора и расшифрованный Г-ном Шиманским, не
сложен: акростих читается по 1-ой букве. Привожу этот стих в
перепечатке:
НА УГРОЗУ С ВОСТОКА,
КОГДА САТАНИСТЫ СИДЯТ В МОСКВЕ.
П.В.
Москва! Как в слове этом много!
Уйди, лукавый; брови супь!
Дорога, дальняя дорога,
и впереди - Предвечный Суд.
И за спиной Москвы так мало
горящих страстию очей.
Опять -
раскосым глазом Мао
Рабов зовет во тьме ночей.
Я знаю: где-то на Амуре
силён волны маньчжурской плеск,
и
крадутся с Востока бури,
непрочный покосивши крест.
Я вижу: в синей униформе
войска китайские идут,
и захлестнув
петлей на горле
надменный свой свершают суд.
А где-то около Рязани
в окошке чья-то мать не спит:
опять
сыночек неразумный
сведен в военкомат. Убит.
А ночью милая подруга
ласкает выцветший портрет...
А на коне
- солдат... Подпруга,
темляк, усы... И брав корнет.
Неужто вечно - вонь с Востока?!!
И не забыт еще Мукден,
Цусима, Порт-Артур. Жестоко.
Ужасна смерть. Ужасен плен.
Вонми, дух Ермака, воитель!
Азийской ленью одолен
Умри,
московский русый житель,
лишь за Сибирью пахнет тлен.
И пусть грозят Тен Сяо-пины
народу русскому сплеча.
А у
народа - гнутся спины,
и - надо скинуть палача!
/Возможно, что этот текст написан и ранее - у г-на Супова
смешались последние события, как сообщает поручик
А.Шиманский в своем письме./
С.РЫБНИК
Фото,
реставрированное и ретушированное by
Steve Ashley, 1980
СТИХИ СУСАННЫ
РЫБНИК
К сожалению, далеко не все стихи этой юной поэтессы дошли до
нас. Большая часть текстов утеряна, но возможно, хранится в
архивах адресата, поэта О.А.Охапкина. Помимо раннего периода
творчества, приводимого в сборнике АН СССР "ПАМЯТНИКИ
КУЛЬТУРЫ. НОВЫЕ ОТКРЫТИЯ", Ежегодник 1979, "Наука", Л., 1980
/стр. 140-144/, откуда приводится один текст
/"Посвящается"/, в рукописях делегатского блокнота
обнаружено еще два. Последний из них является, как это
выяснилось, акростихом.
О самой Сусанне Рыбник известно не
многое. Даже фотографию ее, сильно поврежденную, удалось
обнаружить лишь стараниями престарелого мужа ее, поэта и
музыковеда Павла Супова. К сожалению, г-н Супов не
озаботился сохранением документов, относящихся к личности
рано умершей жены, поэтому ни год рождения ее, ни место -
неизвестны. Р.Д.Тименчик сообщает некоторые подробности, но
в основном, относящиеся к написанию стихов, о чем будет
дальше. От г-на Супова узнать не удалось решительно ничего,
поскольку, будучи разбит параличом и лишен дара речи, он мог
лишь указать приблизительно, да и то с большими
затруднениями, где искать фото.
Помимо фотографии была найдена
метрическая схема неизвестного стихотворения, написанного
разностопным амфибрахием, либо дактилем /видимо, с
опоясывающей рифмовкой/. Поскольку рифм тоже не сохранилось,
то мы не можем судить, были ли они мужскими или женскими.
Схема воспроизводится на стр.141 вышеупомянутого издания.
Неизвестно даже, кому посвящен текст
"Посвящается". Написано оно было, судя по всему, до встречи
с поэтом Охапкиным. Г-н Супов, насколько можно было его
понять, тоже категорически отверг возможность посвящения ему
самому. Как известно, Сусанна Рыбник вышла замуж за Супова
уже ПОСЛЕ встречи с Охапкиным. Но встречалась ли она с
Суповым до этого, по вышуказанным причинам выяснить не
удалось. Однако, как явствует из анализа нижецитируемого
текста, Сусанна тогда была еще девушка.
Как сообщила г-жа Галина Головейко,
fiancee, а впоследствии супруга художника Льва Нуссберга,
она училась в одной школе с поэтессой Рыбник и помнит ее
робкой девочкой, с прозрачными голубыми глазами, мечтательно
следящей за полетом птиц. В одном из сохранившихся писем
г-жи Головейко к матери о взаимоотношених с юной Сусанной во
время летних наездов в село Кипень, читаем: "Юлечке /дочке
от неудавшегося брака г-на Бурдюкова и г-жи Битт/ было 6
лет, она играла на берегу, роясь в песке, туда же приходила
8-летняя девочка Сусанна Рыбник." /см. выше, стр.141/ Далее
следует откровенное признание, что Сусанна "очень боялась
мух", и не выносила, когда они "садились на..." /здесь в
рукописи письма слово зачеркнуто/. Более подробностей г-жа
Головейко сообщить нам не смогла.
Данная
публикация интересна прежде всего тем, что по-новому
освещает суть взаимоотношений поэта Охапкина с поэтессой
Рыбник /см. акростих/. Возможно, что будут найдены и еще
материалы, в большинстве утерянные поэтессой Гум. Орфография
приводится авторская, кроме публикации в сб. АН.
ПОСВЯЩ/АЕТСЯ/
О молчи! от
волнующих, странных речей
Я в огне и дрожу.
И испуганно-нежных очей
Я с тебя не свожу
О молчи! в сердце юном моем
Пробудил что-то странное ты.
/Расшифровать этот акростих, на что
намекает последнее двустишие, не удалось. Датируется,
приблизительно, мартом 1975 - Сост./
АРХИВ
Единственное обнаруженное письмо Сусанны Рыбник /где она
почему-то называет себя "Галиной"/, любезно предоставленное
г-ном Коганом. Из письма этого вырисовываются некоторые
детали, касающиеся биографии, а также облика поэтессы.
Письмо это было написано в ответ на объявление в НРС,
вероятно, уже после развода с г-ном Суповым. Объявление тоже
удалось обнаружить, в одной из подшивок, но без даты. Нет
даты и на письме, но ориентировочно оно датируется 1979-1980
гг. Автор объявления неизвестен.
Одна любопытная деталь. Г-жа Головейко в своих мемуарах
называет глаза Сусанны "прозрачными" и "голубыми", сама же
Сусанна определяет их, как "серые". Подобное разночтение
вообще характерно в описаниях женских глаз. Берем книгу И.В.
Можейко, очерки истории пиратства, "В Индийском океане",
изд. "Наука", М., 1980. На стр. 66 читаем: "Мне
представляется одной из самых странных тайн истории
невозможность восстановить краски прошлого... - пишет
английский историк К. Уилкинсон. - Только недавно в газетах
бушевал спор о цвете глаз Марии Шотландской. Современные
свидетельства спорны. И я думаю, что если люди, окружавшие
одну из самых прекрасных женщин своего времени, не были
уверены в цвете ее ярких глаз..." Берем Р. Мерля /"Мальвиль",
изд. "Прогресс", М., 1977/: "... ее золотистые волосы
блестели на солнце, а карие глаза, как всегда, показались
мне голубыми." /о любимой женщине, стр. 304/.
Как же быть уверенным в цвете глаз Сусанны Рыбник! Сама она
-скромно называет из серыми. Серо-голубые? Голубосерые? Какого цвета были глаза у Натали Гончаровой? Цвет ее
глаз едва не послужил причиной разрыва и ссоры с
искусствоведом и директором Дж. Э. Боултом: на имеющемся
позднем ее портрете - глаза карие. Писано при вечернем
освещении. На имеющемся у меня портрете Карла Хампельна
/предположительно, Гончаровой/ - глаза темно-синие. Писано
утром. Джон упирает, что "нет свидетельств". См. о
"свидетельствах" выше. Я упираю "на поэтическую интуицию",
портрет висел у меня над кроватью всю почти жизнь, а морда
довольно подлая. Явная Натали. Помимо /тут нужен особый
резерч/, имеющиеся на ней драгоценности /серьги и диадема/
удивительно схожи по рисунку с имеющимися на моей "Натали".
Учтя, что чешскую бижутерию тогда еще не носили -
артрибутируем подругу по драгоценностям. Это подход не
искусствоведческий, но верный. С Сусанной хуже. Брошек она
не носила.
/Архив И.А.Когана/
Милый! Я ждала этого голоса! Я
одинока, и не потому, что там, "за бугром", остались
дети, муж, родители, но - остались друзья, которые
понимали меня, с которыми я могла говорить на одном
языке, остались совместные посещение кино и театров
/должна признаться - я чуточку балетоманка/, музеев,
выставок и, конечно, ресторанов. Здесь у меня есть
приличная работа /подробней напишу потом/, но Остин,
где нет ни души человеческой - горстка русских, либо
ученых, либо две подруги - парикмахерши. Но что это
я? Надо ведь о себе. Мне 25 лет, образование высшее,
фото я не посылаю, и не потому что застенчива,
стыдиться мне нечего: хороша, а просто хочу пока
побеседовать, понять, проверить и поверить. Я ведь и
тебя не видела, но вижу. Ты пишешь - натура не
экзальтированная, но тонкая - я за три года жизни в
Америки, даже немножко зная язык, так и не нашла, с
кем поделиться чувствами, американцы очень
практичны, приглашают если на парти, то непременно
нужен бойфренд. Я свободна и независима, независима
в выборе места жительства, но лучше ли мне будет в
Нью-Йорке, если эмигранты или деловиты, или просто
грубы. Те, кого я называю "подружками" - просто
девочки, без образования, одна из них выходит замуж
за американца, у второй муж-еврей, с которым она
развелась. Я же тоже могу считаться еврейкой, но
могу и русской - и воспитание, и семья, и круг
знакомых у меня были наполовину русские-еврейские.
Да, я забыла сказать, родилась я в Бердичеве /не
смейся, пожалуйста!/, но детство и юность провела в
Ленинграде. Мой папа был серьезный номенклатурный
работник, мама же домохозяйка, хотя и окончила
консерваторию. С мужем я рассталась давно, еще до
отъезда, а детей забрала к себе свекровь. Я к ним
даже не успела и привыкнуть, вышла замуж на 3-м
курсе Института Культуры имени Крупской, муж уехал
по распределению в Миас около Семипалатинска
культработником, а я осталась в Ленинграде. Но что
ни делается, все к лучшему. Родители мои там и
никуда не собираются. Я же забоялась Израиля /ты мне
можешь рассказать много о нем/ и выбрала Америку.
Сначала было трудно, но потом нашлась работа, друзей
вот только нет, а так все хорошо. Специальность у
меня хорошая, да еще я имею много, работая в
свободные часы на машинке. Фото я вышлю обязательно,
как только получу письмо от тебя. Я сразу поверила в
твой искренний голос, потому что ждала. Кто ты по
профессии? Я не люблю профессиональных разговоров,
но могу всегда помочь другу. Хотелось бы узнать
больше о тебе. Обо мне же что? Блондинка, с серыми
глазами, на правой щеке родинка, губы розовые, рост
5 Футов и 4 с половиной дюйма, не толста, но и не
худощава, играю в теннис, преферанс, немножко на
мандолине, равнодушна к сладкому, но люблю /я уже
признавалась/ балет. Немного знакома с Макаровой и с
женой Валерия Панова, Галочкой. Из друзей - все
остались там, новых же не завела. Да, люблю
Достоевского, Пруста и /только не смейся/ братьев
Стругацких. Вообще, чтение мое единственное здесь
времяпровождение. Телевизор это ужасно, но иногда
показывают хорошие старые фильмы. Из музыки люблю и
классическую, и современную, но не меломанка. Машину
научилась водить только год назад, но выезжать за
город или куда - не с кем. Плаваю, спортом
занималась только чтобы сохранить форму - ведь если
женщина не следит за собой, а я - женщина. Но это ты
знаешь и так. Хотелось бы встретиться, поговорить,
но это потом. Пока же я заканчиваю это письмо,
потому что не знаю, насколько можно быть с тобой
откровенной. Пиши мне на адрес:
Постскриптум: Напиши мне о себе, и о своих планах
и задачах. Фото можешь не присылать, я и так пойму.
