БЛИЗНЕЦОВА О ФЕНЁВЕ
 

И ослепительные чары,

И злой гипноз.

Блестят тромбоны и фанфары

В бесстыдство слёз.
 

Что мне скрывать, и я не скрою,

Оркестр, я твой!

Да можно ль быть самим собою

Наедине с тобой?
 

И ослепительные чары,

И злой гипноз.

Гремят тромбоны и фанфары

в бесстыдство слёз.
 

Саша Фенёв. Никогда не видела Фенёва, но всё, что слышала о нём от общих приятелей и единственный мной читанный его стих помню. Тараканова бы потрясти, да пойди найди его в bella Italia.
 

Фенёв -
 

- в коммуналке на Петроградской стороне, которую подруга моя Надя Вилько делила с двумя старыми девами, чуть не институтками (забавные бывают комнатушки в стольном граде Питере. Кто там только не кантовался потом. Я жила с месяц зимой, разбитое окно занавесив одеялом. И стоило высунуть нос за дверь, как отчаявшиеся старушки бежали ко мне с горестными воплями и требованиями уплаты за свет что-то за год, за три за телефон, а очередь мусор выносить была просрочена, я понимаю, с потопа. И за речами их грозно маячило домоуправление.) В этой-то квартирке Фенёв пел Вагнера на разные голоса по очереди за все инструменты. Всех женщин, которые ему нравились, он звал "Катюля". "Катюля, пзвольте ручку поцеловать",- прощался Фенёв с Наденькой, и убедительно, - "без всякого блядства!" Любознательные божьи одуванчики в ужасе хлопали дверьми.
 

- Управдом приходил справиться о роде занятий Фенёва. Ответствовал, что работает компьютером. Управдом записывал: компьютером.
Об этом управдоме в какой-то мистерии Фенёва было так:
"Управдом велел спилить все антенны на крышах, чтобы они не мешали свободному полёту кладбищенских крестов над городом".
 

- В магазине электротоваров Фенёв осведомлялся у молоденькой продавщицы, когда в продажу поступят электроклиторы. Девочка бежала выяснять.
 

- Был сон Фенёву. Идёт он по Питеру, со всех сторон люки открываются, и из каждого люка - по пролетарию.

 

- Тараканов с Фенёвым пошли курей воровать. Холодильников нету, продукты народ держит в ящиках за окном. Вот забрели они в темнющий двор-колодец, и по водосточной трубе забрались: Тараканов на второй этаж, а Фенёв на третий. Ящиков было мало, курей в них летом не было и вовсе, а надо думать, и зимой не было. Зато как раз на третьем этаже сушилась таранька. Раннее утро. Подбирается это Фенёв к тараньке, ан форточка открывается, и встрёпанная баба желает узнать кому и чего от ейной тараньки надо. Тараканов спрыгнул и собрался было в бега, а Фенёв, одной рукой держась за трубу, завёл речь: "Голубушка, кто же так сушит тараньку? В тёмном колодце, в сырости!" Укорив так ошалевшую бабу, слез с трубы и ушёл.
 

Ну, и последний, коронный.
 

- Фенёв с Таракановым работали в пункте приёма посуды на Кировском проспекте на Петроградской стороне. Рядом столовка, куда хаживали кушать киношники. Вроде, Леонов бывал там, Евстигнеев, Филиппов. А выпить заходили в чуланчик оного пункта, где потом и сдавали посуду. За постой платили чистоганом: когда сорокоградусной, когда креплёным. Ну, друзья наши и не просыхали. Однажды Фенёв отрубился, и Тараканов от греха подальше закрыл его в подвале, где транспортёр, и оставил проспаться. Утром нашёл он Фенёва в углу трезвым и тихим. А что было. Фенёв, в своих блаженно-лунатических перемещениях свалился на транспортёр и нажал на кнопку. Его потащило наверх, стукнуло хорошенько о железную крышку люка и он оттуда слетел, голубь.
Отойдя, сам он рассказывал так: "Пришел в себя, первым делом шарю вокруг - бутылка. Пустая. Дальше шарю - бутылка. Пустая! Хожу, вокруг штабеля ящиков, в них бутылки, и все пустые..." Фенёв понял так, что попал в ад для алкоголиков.

 

Фенёв, тщетно разыскиваемый, был привезен Инкой и Ромкой уже под завязку, когда я донумеровывал последний том. Не могу сказать, что открытие, стихи Фенёва я знал маленько, да и его самого, пито было с ним и Тараканом на Малой Садовой и по домам изрядно, и что-то было у него даже напечатано, но прославился он тем, что как-то перепечатал стихи Дудина и послал в газету. Там ему ответили, что, мол, молодой человек, не мешало бы походить в какое литобъединение и поучиться. Этим отзывом он намеревался шантажировать Дудина, но того это вряд ли бы проняло. Похохотал бы и предложил бы выпить. Дудин - говорят, хороший человек. А Фенев - интересный. И, как явствует из вышевспоминаемого - почитай, легендарный. Примчались Бар-Op и Близнецова чуть не в полночь и сами тому немало дивились, но Фенёв стоит того. Помещаю.

 
назад
дальше
   

Публикуется по изданию:

Константин К. Кузьминский и Григорий Л. Ковалев. "Антология новейшей русской поэзии у Голубой лагуны

в 5 томах"

THE BLUE LAGOON ANTOLOGY OF MODERN RUSSIAN POETRY by K.Kuzminsky & G.Kovalev.

Oriental Research Partners. Newtonville, Mass.

Электронная публикация: avk, 2006

   

   

у

АНТОЛОГИЯ НОВЕЙШЕЙ   РУССКОЙ ПОЭЗИИ

ГОЛУБОЙ

ЛАГУНЫ

 
 

том 5Б 

 

к содержанию

на первую страницу

гостевая книга