ПРОЩАНИЕ С
КЕШЕЙ
Перед птицею нем
стоишь...
В.Лукьянов
1
В своём стихотворении,
складывая зонт, Кушнер сравнивает “эти жёсткие спицы” с “перебитыми крыльями и
дрожью тютчевской птицы”.
А меня, сжимающего в
дрожащих пальцах ещё трепещущий нежный комочек, из которого на линолеум вытекла
кровь, и, точно в обмороке, тупо повторяющего “Лена... оживи... Лена...
оживи...”, можно сравнить с нашим соседом, что сорок с лишним лет назад на
Фрунзенской набережной, гуляя во дворе, не углядел, как его полуторагодовалую
дочь, разворачиваясь, раздавил грузовик.
В память о погибшей родили
ещё одну девочку, а мы с Ленкой заведём себе ещё одного кенаря. Но это уже будет
совсем не Кеша.
2
Я поднимаю голову и смотрю
на часы. Уже половина 10-го. Кеша сидит на зеркале и, вибрируя запрокинутым
горлом, выводит руладу. Всё выше, выше, выше...
Иду сообщать: Кеше пора на боковую.
Пять лет подряд Кеша тянул
срок, и прошлым летом мы его из клетки выпустили. И он теперь не только поёт, но
и летает. И даже ходит по всей квартире.
Услышит, например, Адамо,
встанет возле косяка и наслаждается. А выйдешь из комнаты, то просто не даёт нам
прохода. Увидит башни ног - и сразу же в штыки. Расправит на нас крылья и,
возмутившись, давай наши ноги клевать: хозяин территории. Или возьмёшь
телефонную трубку, а он уже на плече. Трубка в одном ухе, а он что-то колючее
нашёптывает в другое. А когда Ленка рисует, сядет к ней на стол и на палитре
каждую краску пробует на вкус.
А когда нам уходить, то,
чтобы не посадили в клетку, обязательно спрячется. И мы его всё ищем и никак не
можем найти. И, так и не найдя, уходим. И если возвращаемся затемно, то не
успеем ещё войти в подворотню, как с четвертого этажа на весь двор разливается
трель. И не успеет ещё зашебуршать в скважине ключ - уже сидит и ждёт нас на
телевизоре. А если успело стемнеть, то иногда сидит на жердочке и спит, а иногда
войдём – а его нету.
И мы его снова ищем и опять
всё никак не можем найти. Но не успеешь ещё поднять голову, уже нарисовался -
где-нибудь на карнизе над шторой. Откуда-то выпорхнул и взлетел. А откуда -
никак не засечь. А перед сном всегда нас водит за нос. И теперь никак не
поймать.
И тогда Ленка придумала и
по дороге на кухню зажигает в коридоре свет. Кеша уже на столе, и его рулада
сейчас пробьёт потолок... Ленка входит на кухню и свет на кухне, наоборот,
гасит.
Кеша улетает в коридор и
садится в коридоре на стул. Ленка подкрадывается к зеркалу и, засекая Кешино
месторасположение, щёлкает выключателем.
В темноте Кеша застывает и
теперь с ним можно делать всё что угодно.
Ленка к нему наклоняется и,
взяв его в ладони, несёт всё ещё в темноте в клетку. Изловчившись, перекладывает
в одну руку, а другой - снова щёлкает выключателем.
- Ну, что, - смеётся, - попался... – и целует его
прямо в клюв.
3
Вчера позвонил Алику и горестно выдыхаю:
- Наступил, - говорю, - тапочкой на Кешку...
И у него, оказывается, тоже
горе.
Чижик пел на балконе, и на
клетку налетела ворона. Клетка упала, и из дверцы выскочила задвижка. Алик
услышал грохот – и прибежал, а клетка уже пустая. И только успел зафиксировать,
как ворона захлопала крыльями.
Но Алик надеется, что чижик
остался живой. Главное, говорит, чтобы долетел до леса. И всё переживает, что
больше его никогда не увидит.
А Кешу мы похоронили на
Ржевке возле могилы Ленкиного отца. Ленка прибирала могилу, а я лопаткой вырыл
для Кеши ямку. Прямо под ёлкой, и, чтобы не отрубить у ёлки корни, пришлось Кешу
из коробочки вынуть. (А дома всё с Ленкой не верили - ну, прямо как живой - и
завернули его вместо савана в носовой платок.) Потом подбросили дёрну - и
получился холм.
Ну, и, конечно, выпили.
Сначала за Ленкиного папу. А потом и за Кешу.
Прости меня, Кеша. И прощай.
15 мая 2007 г.
Ленка и уточки, Чёрная речка
2005
ФИЛОСОФЫ НА
БРЕВНЕ
А. Гиневскому
Ели сваленной
бревно...
Б.Пастернак
Существует мнение, что наша
земная жизнь - всего лишь подготовительный штришок. А настоящая жизнь - вся ещё
впереди на том свете. И если в это поверить, то и нестрашно помирать.
Но Алик считает, что такая
постановка вопроса - провокация.
Вот он, например, в
загробную жизнь не верит, но Богу всё равно благодарен. За то, что Он
сопровождает нас при жизни.
- А как же, - спрашиваю, - значит, после смерти хана?
- Значит, - улыбается, - хана.
Вот так мы с Аликом иногда
философствуем. Устроим где-нибудь на опушке привал, и у каждого свой пенёк. Или
бревно, что нас объединяет.
Пофилософствуем, а потом нальём и выпьем.
«толики-алики», Божедомка 2002
10 декабря 02
толик, леночка
я вам погробно благодарен - за то что удалось обнять
алика
и за цюпу, еще одну “встречу” с ним, нежно любимым
(покамест удалось устроить
нортону только 2 - и, неожиданно старику понравилась “поэт и птичка”, а не
“угроза”, которую куда как выше ценю я, так что только- только молоту, остатнее
я как-нибудь потом, через колю)
у нас уже снега, ночью до
-18С, так что в гриппах, простудах, кашлях и соплях (как перезимуем еще 100 дней
- не ведаю)
дом толком и по сю не
закончен с ремонтом-отоплением (на это никаких гравюр не напасешься), в
компутерной - ноги стынут на полу
работать толком никак не
возможно
мои фантастические прожекты -
об издании книжиц опупкина и шира - упираются как в технику (неналаженную), так
и во здоровье
да и свои книги - сколько ни карячусь, никак не приведу
в печатный вид
(это ж не полста страниц с
дюжиной иллюстраций, а в тысячах и сотнях, соответственно - ну, и расходы, тоже)
да и народец прет
круглонедельно - в эти выходные, невзирая на снег-лед, наперло 17 человек
(половина с ночёвкой), включая двух приблудных телевизионщиков из москвы
эти двое, с 3-го канала
“московия”, ТВЦ, находясь в свободном плавании, и не договорившись с полицаями
брайтона снимать петра гриненко и его борьбу с русской мафией, накатили ко мне
а у меня, помимо бурундуков -
стадо панков, только что издавшее свою книжицу и приехавшую за одобрением
двое суток отсыпался опосля
от вас же я жду, упорно -
рассказ максимальный о толе цюпе, его дружбе и связях с художниками и поэтами
написанный языком человеческим, без выкрутас (переведу -для нортона; кстати,
нашел тут - сделанный по-аглицки 5 лет назад рассказ о цюпе, мною, послал
старику, в напоминание)
с выкрутасами - пишу я,
поскольку категорически не желаю, чтобы меня читали читатели - и твоих кумиров:
лукьянова, довлатова, шаламова и даже корнилова
и потребители клячкина (и кто там поёт - горбовского?)
и желаю, чтобы меня, в таком случае - вообще не читали
впрочем, и - не читают
берегите мне алика, и себя берегите:
каким бы лопухом ты ни был в
изящных искусствах, лопух ты - чистый, не засранный коммерсухой и потребиловкой
кого я круто не люблю -
топорова и гурвича-яснова (там), ну и окружавшую бродского-довлатова сволочь -
тут
поэтому, не взирая на вопиющую малограмотность - я вас и
люблю
описывай мне, по возможности - о глебушке, о володе
алексееве, о себе
(нежно вспоминаю ленкин журчащий, грудной смех - вот это
был подарочек)
а тебе - хоть кувалдой по
голове теши - не втемяшишь, чтО есть ХВОСТ (или, паче -анри)
как не докажешь - пиши, не пиши - отсутствие КАЧЕСТВА у
лукьянова-шаламова
но это дела, тэ-сказать, “литературные”
бытовые же - мы живы, чего и вам желаем
прощаюсь, ибо сил уже нет
(высосали 17 гостей), да вчера была премьера “ВАСИ” гринвич-виллэдже, андрей
названивает, новости сообщает
жаль, не попарили ленку в
баньке (вас, двух старых плешивых мудаков - что и парить, не в коня и не в
кайф)
надеемся перезимовать
обнимаем
ККК + мышь (и 4? Кошки, бессловесные рыбки не в счет)
P.S. Пишу книгу:
Кузьминский-Папанин, “100 дней зимовки на западном
полу-полюсе”
Для сугреву.
рукой Эммы:
P.S. Это не слезы
командарма, это капли чая с ромом, водкой, медом, малиной для сугреву горла и
отсутствующего голоса. Эмма.
P.S. P.S. Спасибо огромное за Алика, и ему привет.
Посылаю фоту: ККК с Юрой
Шевчуком на нашей бамбуковой скамеечке снимают фильм о... ККК
Эмма 11.12.02
Михалыч на ручье, Божедомка 2002
МЕНЯЯ ВЕЧНОСТЬ
НА РУБЛЬ
“За то, что удалось обнять
Алика” в первую очередь следует обнять Эмилию Карловну за её звонок в Петербург,
сподобивший Елену Прекрасную клюнуть на мою авантюру.
Алика по возможности бережём.
Когда его величают Аликом
- очень переживает (Алики ходят под стол).
Всё свалил на тебя, что
называю его так с твоей подачи, и привел в пример диссидента Александра
Гинзбурга, которого все называли Алик и он совсем не обижался, но это всё равно
не помогло.
Пошли на компромисс и в
писанине удалось АЛИКА отстоять: менять прописку слишком обременительно, а в
обиходе - никаких “толиков-аликов” (письмо от 16.10.02 г.), где “алики-толики
квасят смирновскую”.
Теперь его величаю
МИХАЛЫЧ, а он меня ГРИГОРИЧ.
Михалыч (в пределах
Ленинградской области) вывозит меня по грибы и на рыбалку, а я его (в пределах
Петропавловской крепости) в торгаши.
Издание твоих ПИСЕМ
отпраздновали по-королевски (гуляли у Аси Львовны на всё Царское село).
Ещё в ноябре позвонил
Володя Эрль и сообщил, что ты берёшь меня в долю: выкупаешь у питерского
издателя ПИСЕМ дополнительный тираж и поручаешь мне его реализовать на
территории Петропавловской крепости.
Заявку начинающего
бизнесмена записал в амбарную книгу и, присвоив ей инвентарный номер, приступил
к предварительному расследованию.
Как удалось выяснить,
себестоимость одного экземпляра приближается к шести баксам, в то время как
публика, для которой Кузьминский представляет интерес, по моим наблюдениям тянет
бакса на полтора, что по отношению ко всему “пассажиропотоку” составляет ноль
целых сто двадцать пять тысячных процента, и в результате реализация КНИГИ ПИСЕМ
КОНСТАНТИНА КУЗЬМИНСКОГО на территории Петропавловской крепости растянется на
несколько столетий.
Меняя вечность на рубль,
вышел на торгаша-американца, что воспылал желанием издать твою ЛАГУНУ, но ты
его, если припоминаешь, проигнорировал (мой давний знакомец по Брайтону и правая
рука моего шефа Коли Меклера Илюша Клебанов).
Этот Илья Муромец
(кудрявый породистый еврей) курсирует между Бостоном и Петербургом с заездами на
Брайтон и в Москву; в Питере на Крупе (д.к. имени Крупской - главный питерский
книжный развал) у него своё издательство РЕТРО и несколько лотков, украшенных,
помимо Лимонова и Сорокина, ещё и твоим карапузом Могутиным, так что “кумпашка”
вполне приличная; в Америке у них с Колей вся русско-еврейская резервация
разбита на сектора (КНИГА ПОЧТОЙ), как стадион имени Ленина между сборщиками
пустых бутылок, включая алеутов Аляски и эскимосов с прилегающих районов
Чукотки, а пачки при переправе через Берингов пролив, наверно, перевозят на
собаках; и ещё филиалы в Москве на ВЫСТАВКЕ ДОСТИЖЕНИЙ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА; и
поделили между собой всех русскоязычных “первачей”, и самый из них плодовитый
(ТОПОЛЬ) достался Коле, и теперь в Америке, никто, кроме Коли, не имеет права
продавать его книги.
Зато Илюша нацелился на
Израиль и заарканил Игоря Губермана, которого теперь издаёт (Игорь Губерман,
КНИГА СТРАНСТВИЙ, издательство РЕТРО, тираж 5000 экз.) и ещё Феликса Кривина
(помнишь такого?), а в Питере – Марусю Климову.
(Недавно разговаривал с
одним мудозвоном, приехавшим на побывку из Телль-Авива, и получил от него
любопытную информацию о Моше Винокуре: «здоровый такой пердила и пишет всякую
хуйню. Ещё хуже, чем Веня Ерофеев».)
С Марусей, если считаешь
нужным, свяжись и узнай, с чем этого богатыря едят? Я думаю, для Лагуны он
всё-таки мелковат.
Я дал ему один экземпляр
и, ознакомившись, он положил на него глаз: если в выходных данных будет стоять
издательская марка РЕТРО, то он готов экземпляров сто взять на продажу (и здесь,
и за бугром). Марка РЕТРО, как я понял, нужна ему только в России, чтобы не
взяли за жабры при проверке. А в Америке эта марка необязательна. А если бы у
него был оригинал-макет, то он бы тебя переиздал сам. И тогда тебе не надо
тратиться. Чужую марку в своём издательстве никто ему, конечно, не поставит, и я
уже не говорю за оригинал-макет. Но, с другой стороны, издатели, насколько мне
известно, все эти вопросы как-то устаканивают. Вопросы деликатные, и поэтому я
Асе Львовне даже не заикаюсь. Решать должен ты, и, если тебе это понадобится, то
я со своей стороны готов проконтролировать, чтобы с его стороны не было никакой
отсебятины. И, наконец, если оставить всё как есть, то возьмёт экземпляров 50 и
только за бугор. На «кеш» или в реализацию. И тут уже придётся с ним
торговаться.
На Брайтоне книга пойдёт
баксов за 8-10, но он, конечно, заломит 5 или 6 (и с каждой книги – если возьмёт
торговлю на себя – положит себе в карман в лучшем случае трюндель). Сужу по Коле
Меклеру. А я бы на Брайтоне заряжал за 10-12. Но, как говаривал Глеб, где ты ещё
найдёшь такого второго Толика Михайлова?!
И если на «кеш», то кинет
за экземпляр бакса три и ни цента больше. А если в реализацию – даже страшно
подумать.
Ну, прочитают 50 красных
эскимосов – зато потеряешь 150 зелёных!
И, проштудировав все эти
варианты, я сразу же Володе перезвонил в надежде, что он тебе тут же всё
«отъемелит» (по его словам, ты вроде бы меня поторапливал). И вдруг он мне своим
удивительным тенорком сообщает:
- Вы зна-а-ете, Толя,
Костя всё передумал, и у него теперь совсем другие пла-а-ны…
Вот я и не тороплюсь.
Пока экземпляр у
американца. Перед Новым годом я ему позвонил, а он, оказывается, уканал к себе в
Бостон. На рождественские каникулы. Или, как там у них называется, на Крисмас.
Всё ясно: самые
«шалапушки».
Наверно, уже прилетел
обратно. И что мне теперь с ним делать?
Всё вспоминаю Молота,
какой он молоток: за то что я окрестил Пекуровскую сучкой, пожал петушка, чем
вызвал во мне прилив нежности.
У Горбовского вышел первый
том семитомника, и опять меня Глебушка огорчил.
Его ВОРОБЕЙ из моей
подборки ещё времён твоего ПОДАРКА заканчивался так:
А сильные скала к
скале
лежат,
спугнуть его не смея…
Он был
отбросом на земле,
но был свободен,
был – сильнее.
Ну, разве будет настоящий
антисемит так ОКРЫЛЯТЬ «жидовню»?
Открыл 46-ю страницу
первого тома и вдруг читаю:
А львы молчат, не
зная слов,
из-за решётки
смотрят косо.
… Был воробей
свободней львов,
но ковырялся в их
отбросах!
На прошлой неделе гостили
Булкины, приезжали на собеседование в ОВИРе и в апреле полетят к детишкам.
Катькин башмак оказался
морской волк и ходил, если не заливает, не раз в кругосветку, а теперь у себя на
хуторе ищет при помощи штыря грунтовые источники для колодцев. Как он объяснил,
подземную воду могут почувствовать только непьющие (а кругом одна пьянь). А сам
он завязал ещё в 79-м.
Обмыли выход в эфир
НЕИСТОВОГО ПАПАНИНА, и в своих монологах я уже успел этот факт зафиксировать.
Теперь я вроде твоего
Макса Брода.
Всё гоношишься, что
стругаешь только набело; а у меня - уже пора сдавать беловик, но всё ещё пустой
черновик.
Береги Кузьминишну.
Твой «не засранный коммерсухой и
потребиловкой лопух» 21.02.04
ПРАВДА ВОЛОДИ
ЭРЛЯ
Чтобы выписать КАПЛЮ, мне
потребуется ВЕЧНОСТЬ. Зато Володя Эрль написал о себе правду: СОЧУ МОЧУ.
БЕЗ МЕДАЛИ
Володя Эрль скромно
посетовал, что, кроме него, в САМИЗДАТЕ ЛЕНИНГРАДА есть гораздо более достойные
люди, но им, к сожалению, уделено всего по несколько строчек, а ему, совсем
незаслуженно, досталось целых две страницы. И я решил подвести окончательный
итог:
1. Иосиф Бродский (4,45 стр.) - золото
2. Виктор Кривулин (3,12 стр.) – серебро
3. Елена Шварц (2,64
стр.) – бронза
А Константин Кузьминский
(1,98 стр.) снова остался без медали.
ЕДИНСТВЕННЫЙ
После своего выступления в
честь выхода в России первого тома ГОЛУБОЙ ЛАГУНЫ Володя своим томным тенорком
всё хвалился Алику по телефону:
- Вы, зна-а-ете, Саша, я,
пожалуй, единственный, кто не лизал Кузьминскому жопу!

Алексеев и Володя Беспалько, 2009
ПРИВЕТ ИЗ
АМЕРИКИ
Володе Алексееву позвонил
какой-то еврей и передал от Гозиаса и Кузьминского привет, и теперь ломаем с ним
голову, кто бы это мог быть.
Он Володе всё объяснил и
даже договорились о встрече, но Володя был не совсем трезвый и поэтому ничего не
запомнил.
читать дальше
| к содержанию