Константин К. Кузьминский

“ПИСМО НА ДЕРЕВНЮ ДЕВУШКЕ”

   

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44

 

 

   

 

 

РОК И ВЕК

1999:

 

“Наконец, потрясший мир обычай “детей гор” отрезать головы у господ иностранцев, приехавших приобщать вольнолюбивых кавказцев к благам быстрой связи, а затем – жест широкой души наивных дикарей: возвращать глупым родственникам бывших телефонистов по частям...”

(В.Лебедев, Бостон, “От Земли до Марса” /к итогам 1998 года/, “Панорама”, Лос-Анжелес, №926, 6-12 января 1999, стр. 4)

 

... по вполне достоверным данным, мотающийся с “миссией мира” по “горячим точкам” шевчук (рассказывал, но не мне), быв в чечне на передовых, попал в переделку: “звери” замочили сопровождавшего их русского солдатика, а рокеров заставили исполнять им “зикр”, под который сплясали... юра помнит, но молчит. такое вряд ли забудешь...

 

“Добродушные ивановцы рассказывают, что еще недавно у них была улица Боевиков, которую переименовали только после басаевских рейдов по России...”

(С.Дмитриенко, “Пушкин”, №3, 1 июня 1998, стр. 22)

 

“Бродский в одном из своих интервью сетовал, что главный герой российской культуры – остряк и ерник; никто ни о чем не хочет думать и говорить серьезно.”

(Вера Белоусова, “Текст и контекст”, “Итоги”, 31 марта 1998, стр. 11)

 

1991, ПУТЧ, лозунги

(примером):

 

“забил снаряд я тушку пуго”

 

“герои таманцы с нами

курсанты уже на марше

не выебет нас янашка

россия не секретарша”

 

“пугу на кубу – пугать попугая”

 

(москва, на окне ТАСС, путч 1991,

от ехев-нлема* – жени лернера, 1 мая 1998)

* если хочешь есть варенье не лови ебалом мух (расшифровка респондента)

 

“Война, которую вела против Абхазии Грузия, проходила... Приехав в абхазскую Гагру, убедился, что центральная магистраль города – проспект имени великого Руставели, переименована в проспект героев отшумевшей войны. Впрочем, от этого ни улица, ни сам город красивее не стали.”

(С.Таранов, “Гнев Меченого”, М., “Вагриус”, 1997, стр. 27)

 

“В общем, Самара – странный город. ... Например, улицы здесь не переименовывают, а просто подставляют к советским названиям дореволюционные. И прогуливаешься по какой-нибудь Коммунистической-Дворянской. Странный город...”

(А.Макаров-Кротков, “Самара: мечты сбываются”, “Пушкин”, №3, 1 июня 1998, стр. 23)

 

CАНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ... В работающую последние дни депутатскую приемную Старовойтовой поступили тысячи писем и звонков со словами соболезнования и предложениями увековечить ее память в названии улицы или площади родного города.”

(“Панорама”, Лос-Анжелес, №926, 6-12 января 1999, стр. 2)

 

... площадь старовойтовой и тупик новодворской

 

... за неделю или пару месяцев до убиения невинномученицы, читаем:

 

“Это политик, ранее никогда не прибегавший к подобным методам и поэтому организующий все крайне непрофессионально и нанимающий киллера-халтурщика.

Это человек, стремительно теряющий политический вес и доступ к финансам, и поэтому делающий свое дело в крайней спешке. Ближе к выборам у него может просто не оказаться необходимых средств.

Я никого не обвиняю и не подозреваю. Но фигура, идеально вписывающаяся в этот портрет, существует. И вы ее знаете. Это нынешний депутат Государственной Думы по 209-му округу Галина Васильевна Старовойтова. Особа, не вылезающая из скандалов, переругавшаяся едва не со всеми коллегами по демдвижению... А провал означает для нее фактический конец политической карьеры.”

(Ю.Нерсесов, “Укус загнанной ... /угол страницы оборван – ККК/ ... крысы”, /об убиении Филиппова и покушении на Ошерова/,  “Новый Петербургъ”, №40, 22 октября 1998, стр. 2)

– морды всех этих дем.девушек, их портреты – см. в статьях ярослава могутина, в “независимой”... крысы – это ещё красиво...

 

а переименовать – нет проблем!

... ещё до первого второго и третьего переименований некрасов писал:

“У хладных невских берегов,

В туманном Петрограде,

Жил некто господин Долгов

С женой и дочкой Надей...”

(ПСС, 1852, т.1, стр. 71)

 

– но тому же солженицыну неймётся (см. ант., том 2Б и отдельную брошюру автора “язык солженицына”, выпуски 1-4, 1980/90, см. Ант., т.2Б и т.д. ...)

см. всё подряд и что-нибудь обрящешь

... или, как говаривали мы с мишей пчелинцевым в 1962-м:

“ищущий же обрыщет, обрыскавший же обрящет, а обряскавший же – опрыщет...”

на 90-е годы миша, купно с натаном завельским (курилка публички 1959 и далее), воспитали уже новые литературные силы: журнал “комментарии” во главе с виктором скард-лапидусом (витей лапицким), гениально переведшим порно-роман аполлинера “1001 палка”, 1909 года, а век уже, можно сказать, кончился...

 

и рок уже, можно сказать, кончился...

 

ГОРОД ВЕЧНОЙ “НИРВАНЫ”, ИЛИ

ПЛАЧ ПО КУРТУ ИЗ СИЭТТЛА

 

– эпиграфом:

 

БЪЛГАРСКА НИРВАНА

 

“Спят вечните води, бездънните води – безбрежни,

над тях се не навеждат хоризонти мрачни...

И впиваеме ний поглед безнадеждни,

и тръпнем пред догадките со здрачни.”

(“Нирвана” /Б.Пеневу/: П.К.Яворов, “Съчинения в три тома.

1. Стихотворения”, “Български писател”, София, б/г, стр. 155)

 

... чёрная смерть ожидала тебя курт

когда ты пошёл с трубой на девятый круг

у полярного круга и эскимосских юрт

чёрный ворон эдгара не скажет тебе: карр

за что тебе эта кара

за что тебе эта карма курт

на чёрных воротах горят золотые знаки

синие звёзды тебя не сделают high

сделай хой-хой

ahoy

белая девочка мне поломала сканнер

белая скатерть любви героина белая смерть

ahoy – хай, хуй

вторую неделю плачет

белая девочка из харькова по тебе

 

... ходила девочка по кругу

страдала девочка по курту

по наркоману и задрыге

вдовою чёрной каракурта

 

носила чёрные трусишки

гипюровые панталоны

светилась красная пипирочка

и в пароксизме трупоёбства

 

она в экстазе грызла череп

... в нём копошились змеи черви

 

и когда кончишь в тот день тогда выключат свет

выключат свет

так давай будем вместе с тобою и куртом

давай будем вместе

давай будем вместе сейчас

 

ты хочешь сделать минет

я буду послушен как пёс

я послушен как пёс

если ты дашь мне blue star (blow job)

 я буду послушен

я буду послушен я буду послушен

возьми меня за хуй и выброси прочь

 

если это любовь – то мне нечем дышать

не надо мне меш-

– надо /и глубже/ –

ать

не надо дышать

blow up

 

я не жду больше женщин;

я знаю, это замкнутый круг

разомкнутых рук и губ

я жду кого-то, кто разбудит меня

мне нужен ласковый друг

 

а вместо крыльев – стрела в спине

и кажется, эту стрелу я выпустил сам

 

мы любим верить, что тело не в нас

когда свет погас

но каждый решает сам: решать или нет

 

/не надо мне мешать/

/давай будем вместе/

 

мы потушим весь свет

и будем веселиться вдвоем

мы посмотрим телевизор и ляжем в постель

наверное, она изменяет мне – я убью ее, если найду

 

это предупреждение всем молоденьким девушкам:

история прекрасной Евангелины –

и того, что случилось с ней!

 

/Примечание. Чтобы тексты благороднее выглядели на бумаге, мы взяли на себя смелость убрать кое-где повторения строчек и оставлять припевы песен лишь после последних куплетов, поскольку это – не руководство по исполнению...

(Ольга Сагарева /и Автор-компилятор/.)

 

наша жизнь проста, но в ней есть что-то,

в ней что-то есть

непонятное, как голова на блюде

скажите, бабушки, всем подружкам вашим,

что мы ночей не спим, а все о них мечтаем!

 

стаи бабушек летят в ночном небе –

летите, милые, летите...

– “летите, голуби, летите.

глушите, сволочи, глушите!”

– и /севой некрасовым – вру: сатуновским яном/

стаи бабушек летят в ночном небе –

летите, милые...

 

чаша из хрусталя мой хрустальный дом

давайте вместе споём

давайте споём

пусть будет ответом твоя нераскрытая грудь

нераскрытая грусть

давайте вместе споём

взявшись за руки за ноги, друзья и подруги, друзья

 

мой юный друг мой обдолбанный курт

это первый круг

возьми ружьё и перестреляй этих groopy весь этот порочный круг

фиолетовые слёзы капают с розовых губ

подожди меня курт

подожди меня курт

подожди меня курт

в круге восьмом где крутится чёрный диск

адолески сосут твой вывихнутый мениск

в каракумах чёрных песках памятник всаднику на коне

подожди меня курт

 

круглое солнце свершает сплюснутый круг

кольца сатурна идут на последний заезд между выпуклых звёзд

подожди меня друг подари мне на память засос

ahoy /а хуй?/

aloha тебе от сиэттла до сандвичевых островов

каланы колотят раковины на животе

мы потушим свет и настанет желанная тьма

мы потушим свет

только синий огонь экрана под амфетамин /аминь/

ангельская пыль осыпается с далёких звёзд

подожди попой

светит девочка яркою попой сквозь чёрных шальвар гипюр

подожди меня курт

подожди меня курт

 

в дуло ружья /пой, ласточка, пой/

синие сойки ржавыми голосами кричат

это гринпис на чукотку ведёт конвой

рукою подать от сиэттла до командор

 

крутится крутится чёрного солнца диск

девочка иди девочка иди

вальяжный менеджер в смокинге приглашает в диско

светится розовая пиписка разъёбанной дулом пизды

подожди меня курт

подожди меня курт

мы пустим косяк на круг

мы пустим кристину на круг

подожди меня мёртвый друг

мы ляжем вдвоём по бокам б.г. и споём

подожди меня курт

подожди меня

и зелёную травку афганскую –

даждь нам днесь

 

(10 июля поздно ночью и поутру)

– частично и совместно с б.г. и цоем

 

– опять из “Сирен”, и во многом, “памяти курёшки”...

пояснением-поминанием цитатой, оттуда же:

 

... когда костя мне пел свинью

башлачёва светил башмак

я из этих слов верёвочку не совью

мне никак мне ништяк мне никак

 

мне куда понятней шузня БГ

мне понятней “б....” или “Б-г”

мне понятней и ближе шизня по тебе

по бесплодной и чёрной гоби

 

пропоёт мне про батьку махно гобой

я махну тебе вялой рукой

и плевать что курёхин почти голубой

да и шолохов не другой

 

когда костя мне пел не собрать костей

полегла наша рать не в ряд

костяникою губ твоих /пой, коростель/

про постель и ментовок нары

 

красной кровью напоен любви цветок

только мат из молочных уст

задыхаюсь в ворохе их цитат

поелику колчан мой пуст

 

расстрелял мои стрелы я в белый свет

как в копеечку /на полтинник/ лет

ни тебя ни уродины-родины нет

только город дышущий вслед

 

только город в котором я не живу

и не вижу его в упор

колокольчики вы кандалы ножные

ножевые раны в очко

 

только я не убит в животе урчит

затесавшись в него шевчук

только янка шепчет и учинит

над собою зажгя свечу

 

2.

 

ни б.г. ни а.б. только в городе “а”

город “б” расстояние харьков – москва

город “г”* где и.б. покормил голубей     * (см. венеция)

своей “ж” но морщинистой а не голубой

 

город “к” где казанской светя сиротой

по канавам с куняевской сволотой

где евтух как петух /синий бройлер/ протух

задыхаясь на девочках малых в поту

 

город “н” и на карте которого нет

ты туда прилетишь и отдашься там мне

но от города “б” и до города “а”

вся дорога извилиной мысли пряма

 

той прямой как пробор и единственной той

называемой в нашем народе пиздой

той что мыслишь как чукча имея одну

я длиной расстояния в ней потону

 

только девочка жившая в городе “н”

не похарит а только похерит мой член

 

3.

 

о как членораздельно мы живём

речь нечленораздельная твоя

(весь рот забит) невинна как тува

но обросла манхэттенским жирком

 

когда певцы степей горловики

увидели твои жировики

то пригласили на тусовку, мать

чтоб бадузан или нарзан <в тебя> вливать

 

“как бы в грехах содеянных повинна,

она...” /п. комаров, стих. “кореянка”/

подобно юной гурии корана

шербет из шемахи своей пивала

 

когда цвели над нею щукинские пальмы

и щупальцы простёртые как пальцы

щипали несозревшие соски

– мне впору удавиться от тоски

 

мне впору захлебнуться – языком ли

по яузе язвимому язями

покрытый язвами /измены/ я запомню

абориген оброчный и ясачный

 

я вспоминаю этот пончик сочный

и язычок так упоительно сосущий

 

4.

 

но возвращаюсь к городу – б.г. ли

к а.б. /но иванову/ с их богами

языческими – языком дразня

она обратно достаёт меня

 

и дорастает до размеров дыни

от семечка в которое лишь дунь и –

как пух от одуванчика летя

и шевчука с шемякиным хотя

 

обвесить комнату решила куртом

как ремеслуха в общежитьи курска

курносая кристиночка моя

и повторяю как б.г. “ом” я

 

ом мани пад ме хум – но корнем money

и ты меня дитёнок не обманешь

поскольку формула что формы есть товар

похоже прирождённая твоя

 

тебя изрядно невзлюбила спутник

сказав что ты пряма как пистолет

я проживаю на балконе как пустынник

и постигаю сколько юной пизде лет

 

по помыслам – поболее мамани

по смыслу – евтуховый “детский сад”

а мне плевать: чрез океаны маяками

в ночи молочный светит зад

 

– но лот! еби двух дщерей /пушкин, хайнлайн/ –

но не гляди

но не гляди

назад...

 

(под вечер 10 июля 1994,

после визита рашида и решетника с сашей серебряниковым...)

 

– и, в параллель, ещё оттуда:

главы (22 и 23), продолжение

 

II. КИСА-ЛЯЛЕЧКА

 

   “А тут новая песня – Феликс Царикати:

“Провинциальная принцесса Ляля-Лялечка,

Я твой случайный гастролер, пойми меня.

Провинциальная принцесса Ляля-Лялечка,

мы повстречались, чтоб расстаться навсегда...”

(А.Щуплов, “Книжное обозрение”, №14, 5 апреля 1994, стр. 17)

 

   – ну не про Сюсю ли мою, харьковскую?... Но мне так не написать... Пишут иные, младые и новые,

 

   – и почти по б.г.:

“Давай погасим ночь,

Давай будем делать все подряд,

Переживем этот закат.

 

Припев:

Подружка Маша, Маша, Маша, Маша,

Пожалуйста, не плачь.

Пусть это доля, доля, доля наша,

Согрей меня и спрячь.”

(“Маша”*, Владимир ПРЕСНЯКОВ-младший, “Комсомольская правда”, Нью-Йорк, №40, 6 марта 1995, стр.32)

* Песня с компакт-диска “Европа-плюс” представляет...”

   “Кстати, на этой неделе радиостанция “Европа Плюс” начала вещание в Улан-Удэ и Кургане. И теперь 30 городов Европы и Азии могут наслаждаться лучшей музыкой за последние 35 лет.”

(Ибид.)

 

   наслаждаются – и харьков, и курган, и ура-тюбе, и урюпинск, и улан-удэ, и ургенч, и вся турфанская котловина – песнями аллы борисовны, гребенщикова, вознесенского, преснякова, царовцева и царикати...

 

   газетной вырезкой и врезкой –

“се плач по игорю талькову

певцу <чего-то...> огонькову” –

   из початой на ямайке, но ненаписанной поэмы “чёрный лебедь ямайки и белые павлины натальи...”:

“... у башкирки пизда поперёк

бёдр балетных сложение добре

и мангуста как юркий зверёк

нападает туда

не на кобру...”

(... “как на кобру”? – поема чего-то не пишется...*)

Прим. стороннее:

   “Ах, Гульнара, гульнара – гуляй на нарах и помни про нашу любовь. И вот, помнится, тогда же, соорудила нам Гуля культурную программу – пойдем, говорит, в гости к девушке Оле Берг, она стихи любит и гостей привечает и вообще, близко от Казахстана живет. Сама-то Гуля не казашка, туркменка или киргизка, что-ли, это Букет точно знает, но что не казашка точно – у казашек, говорят, манда поперек, а у нее, Бука говорит, вдоль, прямо, как у людей. Не знаю, не пробовал, Бог меня упас.”

(Из рукописи романа А.Чаговца, 1983-1991-?, писанного в России, присланного из Солт-Лэйк-Сити автором)

 

   “Последним, кто создавал и талантливо исполнял необычайно яркие “песни протеста” был Игорь Тальков (трагически погибший в нескольких шагах от сцены). Коммерческий рассчет...”

(Илья Вартанов, “Россия: обыденность и безумие”, “Панорама”, №733, 26 апреля 1995, стр. 12)

   [ – с его любовью, танцовщицей /мать – башкирка, отец – цыган/, проданной в “белое рабство” богатому индусу на Ямайке, я купался ночью нагишом, в море, и имел безответный роман в запущенном поместье, среди кур, белого павлина, двух нанду, стада ослов и стаи гусей-лебедей – где-то за месяц до публикации вышецитируемой статьи. Парочку кур мы съели, но потом топили в замшелом бассейне чёрного охранника за попытку покражи детского компьютора, потом его долго ловили и били, и кайф был безнадежно поломан. Так реалии переплетаются с прессой, которая кормит если не меня, то кристинину поэму и моё скудеющее воображение. – Прим. сост.

... Азизу, “виновницу” смерти Талькова, впрочем, раскручивал Салем-ака, любовник моей “звезды Востока” Ранушки, его топтуны на джипах парковались у меня на Корбин, ожидая героиню фильма “Юность гения” (про Авиценну), а звонки Нью-Йорк – Ташкент можно проследить по моим телефонным счетам, которые, впрочем, на чужое имя – Миши Левина... Всё повязано в этом мире. – Прим. ещё позднейшее.]

 

   “песням протеста” пришёл закономерный конец:

 

   “Запомнились такие слова:

   “Ах, ах, ах – блондиночка в кустах,

    ня, ня, ня – взглянула на меня...”

    А очень знаменитый композитор, автор текстов и певец В.Добрынин (между прочим, дородный, солидного вида господин) лихо распевает в ритме фокстрота с большой эстрадной сцены:

   “Киса-киса-киса – ты моя Лариса,

     Мягкая, пушистая девочка моя...”

(Вартанов, ибид.)

 

   – но не все поют голосом кастрата-педераста соломона фогельсона:

 

   “А теперь на всю святую Русь разносится густо-самцовый голос певца-эмигранта, тянущего сладострастно: “Знаю, я не так уж молод, но еще могуч мой молот. Стонет наковальня звонко, коль в руках моих девчонка”. И когда он только начинает эту ультрачувственную песню страстным зовом “Сингарелла, Сингарелла...”, зал уже содрогается и неиствует. Да, это звездный час Миши (так значится на всех его фирменных кассетах – И.В.) Шуфутинского. Мне лично он нравится.”

(Ибид.)

   – мне тоже. хотя помянутый миша явно не читал бурлюка “каждый молод молод молод...” (и вообще, непохоже, чтобы много что читал). Героиня моя читала ещё меньше.

   но не всё ли равно, кто чего читал. главное, что все пишут. и даже поют. а уж слушают...

 

/”тальковский” комментарий – от 11 июля 95, после моря на балконе; и пару-тройку лет спустя.../

 

– но не скудеют российские таланты...

– и наслаждается сан-хозе, калифорния и вся америка, песнями:

 

“Слушай, девочка, Анюта, Нюра, Нюша,

У тебя всего так много впереди!

Я налью себе грамм сто – поправить душу,

Только ты ещё со мною посиди.

 

Ой, Нюша! Ой, Нюша! ...

Ой, Нюшка! Ой, Нюшка!

Не бери меня, пожалуйста, на пушку.

Потерпи. Пусть подождёт подушка.

Я так много рассказать тебе хочу.”

(“Александр Зевелёв, родился в Москве в 1958 году. Окончил экономический факультет МГУ. Преподавал. Песни пишет с 16 лет.”

В сб. “Альманах поэзии” при редакции журнала “DOMestic”, San Jose, California, №1, 1994, стр. 40)

 

   – весь мир наслаждается. ну, и я.

 

/4 декабря 1995/

 

/джем-сешшн, с полудюжиной звёзд,

  разминкой голоса к “нирване”/

 

* к “наталье” (на ямайке):

– разве (врезками) в других кусках:

 

“... и маруся брякалкой косой

всё трясет до ануса косой

 

продают на запад оптом сих марусь*

все сегменты тела демонстрировать

 

валят валят скопом (и с ментом)

их дыхание невинное ментоловое

 

их мельканье ног многоголовое

и с разрезом поперечным монголоидным

 

наблюдал я на ямайке – чёрный лебедь

по талькову (с перетрахом) детский лепет

 

и отец башкир и мать его цыган

но не зрел я между ног цыгейку

 

звать наталья (балеринка) спит с индусом

говорит с чудовищным прононсом

 

львов уфа – и лебедем в заплыв

на ямайке что-то там забыв

 

проживает между страусов и лам

в подзаброшенном поместье там

 

и гремит напрасно бешеный там-там

и на грудь её навешенный тотем

 

я отныне на ямайку ни ногой

благо мельком зрел её нагой

 

благо пил, а то бы не стерпел

поднимайте плотники стропил...”

 

(“пиранья-2”, главка “вторая вторичная...”,

апрель 1997)

 

* – то же, другими словами (словами другого):

 

“Вы разлетаетесь по миру кто куда

И за кордоном пользуетесь спросом.

Когда вернетесь вы на Родину... когда!?

Дороги изгибаются вопросом:

 

“Наши девочки, русские девочки,

Что ж вы Родину покидаете?

Наши Светочки, Юлечки, Анечки

Ах вы, Олечки, Танечки, Манечки!”

(Владимир Меднов, “Русские девочки”, в альм. “Истоки. Накануне ХХI века”, М., РИФ “РОЙ”, 1998, стр. 267)

 


   
назад  

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44

 

дальше

 

на главную