Константин К. Кузьминский

“ПИСМО НА ДЕРЕВНЮ ДЕВУШКЕ”

   

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44

 

 

   

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ И ПАРАЛЛЕЛИ-толкования

 

* “и пенис жалок был и гадок”

– см. “пусть он жалок ещё и мал,

но ведь жарок уже и ал”

(орочон? нанаец? Улуро Адо, “уже хорошо известный по жизни и литературе представитель семейства Куриловых”, из дальневосточной публикации начала 70-х)

 

“а мальчики а моцарты их рты

раскрыты предложением любви”

(дм. кедрин: “послушай, а что ты скажешь,

если он будет моцарт,

этот неживший мальчик,

вытравленный тобой”;

плюс старые и новые изыскания о педерасте чайковском)

 

“его манила колец бирюза”

(гинеколог астахов собирал бисера, но и бирюзой не брезговал; коллекция по смерти была распродана по комиссионкам:

“березовский где же бирюза

из бересты сделанные кринки

раздаются жалобные крики

то астахов продал бисера” – автор, “наталья”, ант., т.3б;

березовский – поэт-геолог, друг, снабдитель многим: дубинка карельской берёзы, разные камешки, мумиё с памира, ручной азиатский дикобраз – см. в томе 3б, иллюстрацией)

 

“горящею гаваною

совал он в лоно стылое

........................................

и даме ставил градусник

в анальное отверстие”

– шуточки, известные (первое – клинтон с моникой, см. прессу! забыл, блин!... провидел? ... впрочем и поэт н.р. – поэтессе л.д., см.-ищи...)

 

“и утеревши брюки

на коих спермацет

спокойно брал он в руки

сверкающий ланцет

 

и ласково касаясь

подобием пера

он потрошил красавиц

попользовав сперва”

– наблюдённый факт с 3-ей супругой Л.И.К.-К.(Ч.) осенью-зимой 1963,

на квартире у подруги И.Б.К.-В.-Т.– и т.д.

 

“я стругал её рубанком”

– приводится писателем е.чириковым в начале века: пьяный столяр привязал свою жену к верстаку и начал стругать её рубанком...

“я пилил её пилой”

– имело место на ул. союза связи в конце 1950-х: пьяный работяга зажал супруге голову дверью и отпиливал её ножовкой; вырвавшаяся супруга побежала, с пилой в шее и в кровях, в милицию; явившиеся менты застали повесившегося и уже синего героя.

“и холодненьким железом

ножки плача резал резал”

– из певшегося в 62-м с мишей пчелинцевым “я был батальённый разведчик...”:

“и сёстры рыдали как дети

ланцет у хярурга дрожал

как в том полковом лазарети

я ножки свои потерял...”

– пелось нами, в частности, в электричках, где миша изображал слепого, а я шёл сзади со шляпой, за что обоих чуть не выкинули...

 

“… и сержанту Бертрану”

помянутый и тщетно искомый сержант в 19-м веке раскапывал полуразложившиеся женские трупы, насиловал их и – ел

на вопрос в суде: “зачем вы это делали?”, он посмотрел на судей мрачно и сказал:

всё равно – НЕ ПОЙМЁТЕ!...

 

– самое важное примечание к “Джеку-потрошителю” (где-то валяется), что в серийных убийствах лондонских проституток, помимо всяких принцев, герцогов и пэров, подозревается и эмигрант-поляк, по фамилии... КУЗЬМИНСКИЙ...

 

(см. изборник «СТИХИ НА СОН ГРЯДУЩИЙ» окончательно составлен и мал-мал прокомментирован в ночь на Рождество 7 января 1999, и в преддверии старого нового года, 12 января;

с заставкой-обложкой «РУКОНОГ» – чёрн.бум., мел, по сю висящая на сайте «фонда памяти и.бродского», одна из непроданных в пользу фонда картин;

неопубл. и по сю – 10 августа 2009)

 

“Счастливого Рождества, товарищи!”

(И.В.Сталин, неопубл.)

 

... можно и иначе, только – зачем? ещё “dubia” (тем более сомнительное?), писанное от не хуя делать:

 

ДЮЛЬФАНКЕ, СЛЁЗНО...

 

                 “назальный спрэй

                   дорзальных плавников...”

 

случается жуткая пьянка

и яйца тромбоном звенят

поэта не любит дюльфанка

дюльфанка не любит меня

 

она как и я нимфоманка

по мальчикам скачет, меняя

осталось – пиздец от инфаркта:

не любит не любит меня

 

поставлена жизня на карту

пустою бутылкой, мадам

ворона мне внятно накаркала:

“я дам но не вам и не там”

 

и стан её тонок и гибок

ей дадено имя: дюльфи

дюльфанка я в море* погибну                * пардон, в горе

как гибнет на суше дельфин

 

дюльфанка, поганка, я тлею

гореть же мне нечем уже

когда поцелуями в шею

кончаются мочки ушей

 

семь лет по тебе холодею

а может быть восемь – сочти

дюльфанка отдастся халдею

те сочные кочни (почти)

 

то некогда юное тело

романским отдав языкам

омыта воздушною летой

и тщетно шипит аксакал:

 

“не любит не любит не любит

не мальчик не мальчик не муж”

и манят холодные груди

принять охлаждающий душ

 

она мне предложит платона

что мальчиков в попку имал

тоска моя весит пол-тонны

что я её <....?*> не мял                     * тохес?

 

скользнув не греша поцелуем

исчезнет на годы спеша

и тщетно ночами кукует

в глухом делавэре душа

 

она, бля, теперь иностранка

качаются мочки ушей

дюльфанка шпигунка засранка

я наглухо вымер уже

 

/18-19 августа 98/

 

Л*Ю*Б*   Лизавета, Юбки на распашку! Брюки и всё прочее – всё прочь! Лизавета, погадай в ромашку. Южная тебе расскажет ночь. Ливень ночи. Южный крест сияет. Боль в моём распущенном мозгу. Лепет раскрывающихся губ. Юность нас на склоне настигает. Ласкою моей пренебреги, Юккою колючей отстраняйся, Баобабом трепетной ноги, Ловкою уклейкой извивайся, Юркою миногою солги. Лилей брик, не снявшей свой корсет, Юрмалой, юкками, нежной юфтью, Беломлинской юльки грешной плотью. Лизавета, взяв тебя щепотью, Ювелирной гранью карасей. Лиза, Юной плоти жаждут губы, Бренно тело, но бессмертна плоть. Ласковой, кусающей и грубой, Юсом награди тебя, господь. Лизавета! тела алчут губы. Юности твоей не побороть. Будет ночь. Лобзанья будут грубы. Юной деве, старче, не перечь. Любо, ох как это, братцы, любо! Южная и с юной нимфой ночь. Боль сладка, пересыхают губы, Лодка уплывает в море прочь. Юбки парусом, и ангельские трубы. Лизавета, одному не в мочь! Юкатаном допотопным зубы, Белые, кусающие плоть. Льются хоры, и ликует плеть. Юхананью заклиная ночь. Лиза, любо мне, но где ты, прошлое, Юности начало непорочное, Близости касание непрочное, Лаковой шкатулки пустоту, Юка-сан на выгнутом мосту. Лиза, как мечту тебя я чту, Юбкою прикрывши наготу, Бедная и бледная стоишь. Ледяные ветры, глушь и тишь. Юзом избы валятся в иртыш. Лилею Лилейною Люблю Лиза Льющуюся молодость твою

/11 июля 98/

P.S. 13 июля в 1.30 ночи, по прочтении:”Не хуёво. Не ожидал.”

 

– и, писанное в период (и по поводу) данного “писма на деревню девушке”, главы из “три(тетра)птиха г.г. им. св. касьяна” (с послесловием “не для публикации”  и возможным комментарием), начинающегося “маршадой о дамских штанах цвета красного знамени”, каковые также имели место быть (биографическим фак/т/ом), но отсутствуют, за скудостью сил и места:

 

2. ДЕРКЕТО В САЯНАХ

    ИЛИ РАЗМНОЖЕНИЕ ФИГОЙ

 

                  ю.медведеву и медведеву ю.,

                  г.г. и ш.д., деркето

 

и грязный финик финикийца

тебя красавица касался

он цвета выпавших фекалиев

но в обрамлении кос алых

 

под ним свисали два кокоса

морщинисты и волосаты

и ноги выгнуты в колёса*

и длани мощными веслами

 

в сицилии столь плодородной

что сам платон откинув плоти

таблицею периодической

в аттический вползая портик

 

в сибирской трое что близ лены

в раскопанном холме мунгалов

лежали кости исполинов

скупыми веками моргая

 

и лунный календарь на бивне

в зияньи пасти корифеев

близ топозёрския обитель

увенчан ордером коринфским

 

меж бухтарминской и уймонской

долин твой путь излишне долог

пищух и сусликов чумою

крепись кишечником геолог

 

для неотложных нужд и пеней

гунявый гунн но днесь царь дакии

услышишь ты глухое пенье

сильванов с сильфами двояких

 

тиран ослепший дионисий

сначала он летал без крыльев

сияя плоскостопым диском

над известковыми карьерами

 

в гробницах цац лесная арфа

поёт о баден нихт ферботен

и вылощен глазурью фарфор

собой являя петроглифы

 

се в древних житиях и жилах

смешались дайки c батолиты

в холмах внутре таящих шило

под грудечашием батиста

 

грядёт разором беловодье

над неба круглого рекою

напрасно отлитой болванкой

сиречь блаватскою рекомой

 

ал-идриси ибн-хаукалем

описаны долины эти

меж гор саянских и хакасских

в туве с детвой резвятся йети

 

вещунья за море летала

вороной враном обернувшись

над сапожком всея италии**

роскошным оберманекеном

 

резцами в римских катакомбах

описаны событья втуне

и в тунике грядёт камбаба

дабы закончить путь в уитни

 

но финики тобой сосомы

обряд деркето аштарота

в семь ожерелий в ряд сосцами

теснятся груди словно шпроты

 

зады словно зобы свисают***

сверкают белоснежно зубы

маня полотнами сислея

зане преданизольны убо

 

и финик веник финикийца

в тебя не вникнув искривлялся

и фаллос в фокусе двоился

и фигу высекал искрою

 

блестя молочною икрою

к нему спешила дева мая

цирцею обозвав киркою

тем мужеложца донимая

 

из чрева финик вынимая

 

2.

 

она спешила вид полянок

её не радовал лишь блато

сирена волдырём поята

в ночи горела как табло****

 

но мох утешен вешен пышен

горят в нём звёзды голубики

соцветья крупноплодной пижмы

цвели роскошным гобеленом

 

под ним пылая ледниками

моря морен простерты крылья

махали птицы плавниками

клюя замшелые коренья

 

и туша мыши что приманкой

являлась для но не едома

взрывались гнёзда пиромахией

и брагой полнилась ендова

 

соснора клычет под сосною

сося замшелый финик страсти

и лёссом почвой наносною

кривляясь уползает сатир

 

меж блат морен и плывуна

грядёт багряная жена

на ней надет передник с оком

она полна телесным соком

 

меж двух древес висяща в чаще

она издаст свой клич рычащий

и сочленений рычаги

собой заменят рогачи

 

в пещи что раскалённым углем

в ночи что мглою коротка

сокрыв лицо своё под куколем

она родит два колобка

 

и на лобке пушок не молкнул

молекулы её красот

она присев свершает микву

а он копнул её кайлой

 

деркето (возглас): ой!

 

3.

 

на месте леса был ольшаник

и в камыше таился лось

и как кабан он был ошмален

и рог трубил охотный лов*****

 

бежали звери птицы рыбы

летели искры писки свист

и над землёй подобьем глыбы

рог мамонта ногою свис

 

копьё вспахало поле шкуры

был кремень остр и бег был быстр

и челн замшелого ушкуя

вливался в днестр вливался в истр

 

над ним виясь порхали стрелы

стрелок был одноглаз но бодр

ольшанки мшанками пестрели

и лысый хвост свой нёс бобёр

 

в оплешье касл зиял двуперстно

стремясь на стержень и простя

и опылял тычинку пестик

в уста гвоздикою гвоздя

 

но ты! сирена! стыдный хохот

над плёсом высохшим повис

и мясодонт свой кажет хобот

в твоё межножие впиваясь

 

ату! ату! табань на кичку

меж двух лодей нырнул злодей

и непрестанно катит кичму

ручьями днестр золотой

 

танчук танчук кричу: постой

 

4.

 

ах деркето сколь стала поката

твоя девья нащипана грудь

и зубное стократно стаккато

двоетыквием выгнутых гурд

 

плод граната разломан ищите

в нищете своих лядвей таясь

и в тщете железы щитовидной

выступает стопой танаис

 

там меж доном меж домом и тонью

где обрывчаты тени костров

заливная багрянится отмель

шелуху чешую костеря

 

на глухой и протяжной поляне

ольгу душат древляне кошмой

и прикрывши свой срам попелюхой

заправляют одесский кичман******

 

дыроколом деркето играя

попирает ногою ехидн

и над чашей пустою грааля

изгиляется лазарь хидекель

 

где полынь и емшан хорохоря

выспевая в азийской ночи

водяницы идут хороводом

в рот засунув по локоть онучи

 

и чингою ичигами густо

пахнет степь меж днепром и днестром

италийская зреет капуста

укушаема голой десной

 

ало степь ковылём ковыляя

фиги финики в веник ростя

там за калкой окой и куялой

пробирается с хлебом остяк

 

а деркето побита дрекольем

остаётся в заморских гостях

 

5.

 

а деркето внизу дырковата

торговалась и мявчила ваты

от друкарни и дырохвата

уклоняясь спеша торовато

 

на товар и мониста дырявы

променяла испод и панёву

а в тирасполе поле хлеба

и камбаба внизу голубень

 

над – ширяется лысый орёл

под – шныряет рогами козёл

он козу в козубае обрёл

длинношёрстну с роскошной косой

 

рот а также иное дырой

день распахнутых настежь дверей

и хозарин кошерен еврей

он деркето приносит даров

 

три окота с гугнявой овцы

в три охвата у голой сосцы

таковые он овном осцыт

в осциллирующий ундулит*******

 

у ундины радит и кулит

у ушкуйника шконка шалит

и шелом на чело напялив

вид его диковат

 

а деркето восклав на сосцы

воск пчелиный и шерсть с овцы

во влагалище сунет квасцы

дабы сузить сосуд

 

дабы оной лонной дыры

не касались народов дары

оной стоимостью в динар

и три драхмы

 

так деркето беркутом взмыв

паче выше сих древлих фив

в каковых порождён был сфинкс

и анальный богини сфинктер

 

только финик свой взяв на взвод

гнев богини нун воззовёт

и на оном подъяв выше звёзд

на последний заезд

 

ах деркето! котом заест

твою нежную завязь

 

принесёт тебе семя аист

между двух голубиных яиц

 

ах деркето! тебя касаюсь

 

/27 февраля 1998/

 

Комментарии памяти Э.(К.)Г.*********

 

* “Она была очень некрасива, туберкулезного вида, с желтыми прямыми волосами и ногами, как у таксы. Но она была так умна...

   Иногда я оставалась у них ночевать, причем Осипа отправляли спать в гостиную, а я укладывалась спать с Надюшей в одной постели под пестрым гарусным одеялом. Она оказалась немножко лесбиянкой и пыталась меня совратить на этот путь. Но я еще была одинаково холодна как к мужским, так и к женским ласкам. Все было бы очень мило, если бы между супругами не появилось тени. Он, еще больше, чем она, начал увлекаться мною. Она ревновала попеременно то меня к нему, то его ко мне. Я, конечно, была всецело на ее стороне, муж ее мне не был нужен, ни в какой степени. Я очень уважала его как поэта, но как человек он был довольно слаб и лжив.”

(Ольга Ваксель, “О Мандельштаме” /из дневника/, публ. Серафимы Поляниной, “Часть речи”, №1, альманах литературы и искусства, Нью-Йорк, “Серебряный век”, 1980, стр. 251)

Прим. 1989:

“46. В неопубликованных воспоминаниях О.А.Ваксель (1903-1932) О.Э. и Н.Я.Мандельштам посвящено три страницы, рисующие картину их взаимоотношений иначе, чем у Надежды Яковлевны (автограф – в семейном архиве О.Ваксель).”

(П.Нерлер /публикация, примечания и послесловие/, к: Н.Я.Мандельштам [Об Ахматовой], “Лит. учеба”, №3, 1989, стр. 150)

** (см. поэму “лизка коновалова”, не написана и не будет)

*** Помимо чрезмерно развитых ягодиц, выдающихся a tegro (по Дарвину), “так что одна готтентотская красавица не могла встать и принуждена была ползти к ближайшему бугорку, по которому и выпрямлялась” (“Половой подбор”, см.), имеется ещё и – “Готтентотский передник (фартук – ККК) – преувеличенное развитие малых губ женского полового органа. У готтентоток это явление появляется искусственным образом, манипуляцией старших девиц, а у некоторых племен – стариков над маленькими девочками.”

(А.Флегон, “За пределами русских словарей”, Flegon Press, 1973, стр. 71)

Имеется и обратное: “Одна молодая женщина выясняла, могут ли ей обрезать малые половые губы. Дескать, они слишком большие. Операция состоялась, а спустя полгода пациентка умоляла... пришить губы обратно! Из плавания вернулся муж-моряк и заявил, что в новом качестве она стала ему неинтересной. А назад-то ничего не вернешь...”

(А.Мещерский, “Приходите, мы поможем!” /реклама ИМС/, “СПИД-Инфо”, №1, январь 1999, стр. 26)

**** “... и в ближнем световом табло

колышутся с ленивой страстью

чернь серебра и серебро

несчастие и тень несчастья...”

(ранний а.найман, 1960?)

***** аронзон

****** алик ривин, сквозной интонацией, через весь текст

******* базальная, она же ундулирующая мембрана у инфузории-туфельки, parapodia caudata

********* она же “электрокардиограмма”

 

Прим. без сносок (или с оными):

“лежали кости исполинов

скупыми веками моргая” –

см. парашу мадам блаватской о раскопанных пржевальским скелетах 6-метровых гигантов (со ссылкой на “доклад в географическом обществе”, без даты)

“крепись кишечником геолог” –

– из певшегося в самом начале 60-х бардовско-итээровского “держись геолог, крепись геолог”, остобрыднувшего неофициального шлягера

“гунявый гунн но днесь царь дакии” –

“царь дакии, господень бич, аттила, / предшественник железного хромца, / рождённого седым, с кровавым сгустком / в ладони детской, поводырь убийц...” (“подарок” дм.кедрина), откуда и:

“теперь так мало греков в ленинграде / осталось, если греческую церковь / снесли, дабы построить на свободном месте / концертный зал. в такой архитектуре...” лауреата... (см. его любое СС)

прим. к прим.: чего бродский (римлянин) не знал (да и я, византиец, впрочем, тоже), что кедрин вёл свой род от “грека Георгия Кедрина или Кедрена из Византии, жившем в конце XI, начале XII века. Он был писателем и церковным историком, составил обзор всемирных событий, начиная от сотворения мира. Самые известные его работы – это “Очерки по истории Византии”, а также “Повесть краткая о Александре Великом от церковного историка Георгия Кедрина”. Один из потомков Георгия Кедрина приехал в Россию. Он-то и положил начало русскому роду Кедриных. Со временем образовалось две ветви Кедриных – петербургская и южная. Вениамин Николаевич принадлежал к петербургской, а мой отец – к южной...” – пишет Светлана Кедрина, дочь поэта, в книжке “Жить вопреки всему”; эту книжицу ксероксом, как и стихи её, “Чёрные собаки”, М., РБП, 1993, прислал мне на Рождество 1999, с нежными автографами от себя мой друг, ташкентский скульптор и художник Саша Кедрин, автор рыбки с титьками на обложке “Пираньи”...

“... и жилах

смешались дайки c батолиты” –

на жилах, дайках и батолитах я погорел в 59-м на экзамене по общей геологии, начав весьма бойко с ледника: “бесчисленные стада мамонтов и носорогов бродили по равнинам сибири... и всё это уничтожил ледник. у ледника есть морены: конечная, две боковые и одна которую он под себя подпихивает...” – и всё? – спрашивает преподаватель. – всё... – говорю. – переходите к следующему вопросу. ... тут-то меня дайки с батолитами и подкосили. и особенно жилы. – ладно, говорит, ставлю троечку, но больше ко мне не приходите.

“финик страсти” –

из “планового романа” с а.б.ивановым и белкиным, 1973:

“ККК – это Пушкин жизни. Иванов – это банан страсти.”

“а он копнул её кайлой” –

“я тебя дуру лопатой / нежно огрел по спине / крикнула: чорт! чорт полосатый / и улыбнулася мне...” (из 20-х?...)

“на последний заезд” –

перифраз (усечённая цитата) из сергея чудакова (см. Ант., том 1), которому, как оказалось, посвящено единственно стоющее зарубежное стихотворение бродского “на смерть друга”, 1973 (что характерно, “прижизненное”.)

“касл”, “каслинское” – см.:

“чухна сбивает масло

удобрив огород

мадам играет в касло

уздой(?)  наоборот”

– из “меж блат и северной пальмиры / настраивали вепсы лиры”*, (наташе князевой, 14 декабря 1980); см. также третье значение – у ожегова или даля – “чугунное литьё”:

“Марина сбросила пепел в чугунную каслинского литья пепельницу.”

(П.Шестаков, “Вертеп”, М., ЭКСМО, 1995, стр. 357);

* ... помимо маразматической “Поездки к вепсам” Юппа (НРС, 70-е, см. ант., т.2б), в малой мере вдохновившей, к оным же обращался позднее и Уфлянд:

“В жилище ветхом юный Вепс

с Ижорской Девой ели кекс.

При этом делая свой секс.

Темнело. За окном мело...”

(В.Уфлянд, “Ингерманландское чудо” /1992/, в сб. “Рифмованные упорядоченные тексты”, СПб, “БЛИЦ, 1997, стр. 240)

“на глухой и протяжной поляне” – см. у алика ривина, ант. том 1

“изгиляется лазарь хидекель” архитектор, экс-конструктивист, работавший с моей 5-ой женой в ленпроекте; имеет мерзостную сноху, см. (обидно, впрочем, что он еврей, а не казак... см. о снохачестве у шолохова).

“где полынь и емшан” см.”емшан колкера”, в ант., 5б и в романе “Хотэль цум Тюркен”, том 2, “АВИЦЕННА И ТЕРЬЯК, глава вводная, УЧЕНИЕ О ЛЕЧЕНИИ АЛИ АБУ ИБН СИНА, ИЛИ ОБЪЯСНЕНИЕ СОСТОЯНИЯ АКЦИДЕНЦИИ”, с присовокуплением основных глав “Терьяк из гадюки”, “Емшан начинается с Колкера”, “Бракшун”, “Определитель змей Ростислава Данова”, и т.д. (неопубл.)

– и т.д. ... (в противном случаем примечания и толкования, аллюзии и мета-тропы вырастут в целый том)

 

* но, впрочем, всё это выебон – и примечания, и вепсики уфлянда-юппа-мои, и “меря, весь и лопари” кривулина (раннего), а ежели всерьёз, отталкиваясь от нечаянного уфляндовского:

“... Меж тем пришла в сознанье Дочь Ижорская.

Ей не понять причин, что ложе жесткое

печально стонет, а не радостно скрипит.

Она рукою шарит вкруг себя. И что же?

Лежит треух, сапог и две галоши.

Стакан последний вдребезги разбит,

пузырь портвейна из горла допит.

А кроме них она одна на ложе.

Рыдая, Дева бывшая скорбит...”

(см. выше, /1992/, стр. 242)

– и, биографическое:

“Родился в 1937 году в Ленинграде. Был в эвакуации в Нижнем Тагиле, ... служил в армии в окрестностях Печенги.”

(Об авторе, см. там же, стр. 5)

– вспоминаются – Никель, Печенга, шахты, горнодобывающий комбинат... рабочая общага в Заполярном, горы – выше человеческого роста! – пустых бутылок в двух концах коридора по понедельникам, мне 23, верке-коллекторше все 19...

и, если танцевать даже от наймановского “Vita nuova” (1961?):

“Газетой новогодней устлан стол.

Холм ватников, одеколон “Эллада”...

явно армейское, а не “ахматовское”.

... да и Довлатов, в том же возрасте, служивший вохрой в лагере на Северном Урале...

– отсюда и у меня – от себя, от них (от глебушки, от лёни агеева, и от вологодского рубцова, севморфлотовского и тралфлотского) – и:

 

АРХАНГЕЛЬСК

 

                      С посвящением Т./аньке/ Л./ьвовой/,

                     жене аркашки-мондавошки, одессита

 

                       .......... стужу ...

                      и лежит пиздой наружу ...

                     /из ненаписанного/

 

в архангельске архангелы поют

перекликаясь с синим чёрным морем

душа твоя двуствольная приют

в пургу найдёт

порушенная молью

потраченная плачем вперечёт

и где-то сбоку шелестит онега

когда двина не двигаясь течёт

покрыта льдами и покрыта снегом

дощатым тротуаром проходя

плутая меж заплатанных домишек

поморские лихие прохаря

доходят до /промежности/ подмышек

мешок тюленьей кожи

рыбий зуб

и хер моржовый утешеньем станут

пизда твоя зудящая внизу

и стан ремнями из оленя стянут

лопарка! в лупанарии морском

жуют киты обломки ламинарий

твой рыбий глаз глядит с такой тоской

молозиво маститных мамилларий

и лопасти твоих простертых рук

мозолистых и изъязвленных солью

разъятая и вздетая на крюк

ты истекаешь белями и болью

лопарка в лапоточках лопоча

закутавшись в пушистую кухлянку

мочу кровавым бисером меча

вертела тощим задом закруглённым

рыбарь вернувшись с моря остывал

быв утолён лопаркиной любовью

вонзалась в темя рыбы острога

рога оленя набухали кровью

 

2.

 

в архангельске архангелы поют

колокола звенят церквей древесных

в продмаге нынче водку выдают

и приложеньем к оной спирт древесный

от коего лопаркины глаза

закроются бельмом как белым морем

на берегу ебомая коза

спешит с коровой поделиться горем

помор за вымя щупая иссяк

покрыл нагую потною попоной

а на глазу лопаркином писяк

и под кухлянкой зрелые бобоны

блевотой пол в становище пропах

архангелы поют в нагорних высях

лопарка распахнула щедрый пах

и под помором извивалась рысью

помор над нею трогал токовал

и куковала пьяная бобылка

меж ног её мазут или тавот

и выпитая всунута бутылка

и до затылка тянется тоска

и два соска раскосые свисают

а ночь полярная тускла

темнеет

или же светает

 

3.

 

по торосам труся в торбазах

на карбасах пройдя за югорский

самолёт отказал тормоза

каковые закусишь юколой

каково тормозуху в горло

что сучец и соломина сразу

и лопарки крутое крыло

поднимается круто над тазом

каково вопрошать утоли

сидя жопой на льду как папанин

и намазан на хлеб гуталин

и барак парикмахерской пахнет

каково на току куковать

если ляжки прибиты под током

и на маточкин шар коловерть

если в матку моржовым потыкать

каково за югорским бугром

отбиваться от нерпы багром

 

4.

 

лопарка самоедочка моя

твоя кухлянка меховая парка

скрывает тело гибкое змеи

и пахнет потом истекает паром

лопарка ты мне в ухо лопочи

морозным самоедским диалектом

и спиртом надо сифилис лечить

и антифризом няньчить диоррею

когда цынгою пиоррея рта

твоих сменила малых гоноррею

ты как просторы севера чиста

в краю гиперборейском оробею

плывёт по волнам шхуна арабелла

и альбатросов бьют из арбалета

 

5.

 

в архангельске архангелы поют

и самоедки ненцам не дают

 

/15 ноября 1982/

 

P.S. Прим:

   “Времена романтики кончились, Крайний Север вымирает от водки, сифилиса и туберкулеза...

   ИЗ ДОСЬЕ “С.-И.”

   Коренных жителей Севера – юкагиров, энцев, алеутов, тофаларов, нганасанов, негидальцев, кетов – осталось в России от 300 человек до одной тысячи.

   Причины вымирания: Север заражен ядерными отходами (С 1965 года здесь проведено 115 ядерных взрывов); нет притока свежей рабочей силы; ужасное снабжение; алкоголизм; туберкулез... На Крайнем Севере есть поселки, где население полностью поражено палочкой Коха.”

(С.Рыков, “Дикая бригада”, “СПИД-Инфо”, №5, май 1998, стр. 2-3)

– спохватились...

 

– и:

 

МУЗА ТРАНСУРАНИЯ В ЛАГЕРЯХ

(В ГОРАХ?) ЗАУРАЛЬЯ

(ирои-комический комментарий)

 

                              Юлии и Жоре...

                              (а, впрочем, им-то это – на ...?)

 

                              “по сопкам сызнова, по сопкам”

                              (И.Б.)

                              “по сиськам сапогом, по сиськам”

                              (Е.Б.)

 

голова №1

 

намазав гуталин на хлеб

имел железной ложкой в лоб

на лбу созрел бобон и боб

желвак жевал жидок и мок

 

охранники курили мох

охальники почто им бох

и вапп вопил: теперь я вохр

навек лишив и вап и вохр

 

худога

тела худоба

его прирезал хулиган

 

голова №2

(приводится где-то ниже, в лирике к “поэме АДА”, см.)

..............

 

голова №3

 

голова барака номер три

на тяжёлом тулове смотри

ни бежать ни буфера обжать

без конечностей лежит пахан

 

в безконечность мёртвый взгляд вопря

со щетиной дикого вепря

а вокруг игра воры вопят

лагеря

 

атаман чеснок решает всё

кто силён сопливый отсосёт

кто с елдой окажется балдой

распрощался атаман с мандой

 

и на животе его карман

тусклым взглядом правит атаман

 

голова №4

 

пара блатных запряжённых с зарёю

оперу вставили в жопу перо

их заложили коми-зыряне

и созывают гостей на пирог

 

пара мешков апшеничной крупчатки

пёрли пешком блатарей на лагпункт

плата за – спиртом сырцом кирпичами

вохра играет ворами в лапту

 

где же вы воры кривляется ворон

око кривое вперяя в перьё

пьяная в жопу матёрая вохра

лезет зырянкам в сырое бельё

 

а под бельём лиловатые бели

долго чучмечек охранники ели

 

голова №5

 

петя петя петушок

яйца чешет гребешок

петя паинька педрила

пайка попочки мерило

 

за две пайки кинь две палки

пете попочки не жалко

клок туда засунет пакли

в жопе станет очень жарко

 

петя педя педушок

из шахны твоей душок

педю урочка задушит

когда курка занедужит

 

и распялив на параше

он поёт любовь к параше

 

голова №6

 

голова номер шесть

вместо лба только шерсть

шерстяные грудя и манжеты

вор европою гулял

и арапа заправлял

торговал он ксивою в танжере

 

на валюту рыжьё

и под строгий режим

залетел в неудачное лето

вор гулял заправлял

полетел запердел

на далёкую серую лену

 

где на минусе ноль

ниже полюса соль

выше пояса рожа котлетой

вор чюдил чифирил

на колёса чернил

замешал опиат с коноплёю

 

и сидит у стены

ему страны видны

истекая зелёной соплёю ...”

 

– и т.д., и т.п. (приводится в отрывках)

/july 5, 1987, bensonherst/

 

... а я ведь в лагере не был, в отличие от “вохровца довлатова” и “жопника гены трифонова”, тончайшего лирика и тоже, кстати, секретаря члена ссп и сталинской лауреатши в.ф.пановой (как и довлатов)...

 

– похоже, конца цитациям не видать (из того же похеренного проф. абашевым, проститутом-совком, многострадального “Пермского дивана”, см.); лучше уж вернуться “к чему-нибудь полегше”, понесерьёзней...

 


   
назад  

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44

 

дальше

 

на главную