«... начав свою
антологию
«академически», я
озаботился в первом же
томе о редколлегии,
зачислив в неё
весьма помогших мне двух
профессоров – джона
боулта и сиднея монаса,
двух снабдивших меня
материалами и блестящими
статьями поэтов –
лившица-лосева и
лимонова, и одного лорда
черняна (оказавшимся
единственным приличным
лицом в списке).
профессора от меня, при
первых же неприятностях
/с последовавшими
томами/ открестились;
лимонов, забздев мести
всемогущего в париже
максимова – тоже начал
отмазываться (что он,
мол, «не участвовал»,
«не знал», и т.д...); а
лившиц-лосев – встал на
сторону «сильнейшего»,
когда внутренний
рецензент иваск
раззвонил бобышеву
содержание неизданного
тома 2,
и
тот потребовал снять
свои стихи,
и отговорил от участия
заодно и своего врага
бродского
(протежировавшего
лившицу)...
словом, порядочным
оказался только лорд
чернян.
и немудрено, поскольку
он был не человеком, и
не профессором, а
собакой. дворняжкой,
которого джон боулт
забрал трёхлетнего
и забитого из приёмника
– и доверял он только
ему, а через год и мне,
поскольку я был хозяином
принцессы нежинской
(подаренной мне на
отъезд г-ном нуссбергом
русской псовой борзой),
и мы много времени
проводили вместе.
их-то, принцессу и
лорда, я и стал отныне
включать в редколлегию
всех остальных томов,
выкинув из таковой –
[кошерных] профессоров и
бздюловатых поэтов.
работе это, как ни
странно – никак не
повредило. наоборот.
так и доделал остальные
8 томов (точнее, 4: в
томе 3Б – поэтическая
эпитафия лорду черняну,
погибшему, как и
подобает, в техасе на
охоте – подстрелен
пьяными «рэд-неками», а
по-русски – жлобами;
нежке же в изголовье
могилы – я положил все
вышедшие к тому 4 тома,
в 1985-м...)
и тома и книги стал с
тех пор посвящать не
людям, а – зверикам.»
(из неопубликованного
/забытого/ эссея, «ДВА
ЭПОХАЛЬНЫХ СОБЫТИЯ:
«поэты и художники» –
как в моей антологии...»
– о коллекции нортона т.
доджа и антологии
евтушенки «строфы века»,
1995-2001)
|