На фотографии - одно из писем Г.Худякова К.Кузьминскому.
AIGI
ЧУВАШИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Айги перевел французских
сюрреалистов на чувашский язык...
Профессор Вольфганг Казак опубликовал статью о творчестве Айги. Точнее, о
своей книжке Айги, вышедшей в Мюнхене. Его и будем цитировать. Но он
человек западный, поэтому сначала изложим то, что известно об Айги на
Востоке.
Само слово "чуваш" в России – бранное. Чурка, чучмек, чурек – говорят в
России о среднеазитцах, Чуваши же, мордва, удмурты, коми — со времен
царских числятся как инородцы. И всерьез-то их, кроме мест проживания,
никто не принимает. Затюканные, Горький много писал о них, и если б Ленин
не был чувашом /а, говорят, он был им, как, по изысканиям Мариэтты Шагинян
– и евреем тоже/, то никто бы о чувашах и не вспомнил. И советская
власть-то о них вспоминает, когда надо малые народности книгами на родном
языке на международных экспо представлять: глядите, как у нас инородцы
живут — даже печатаются!
И обрусели все они почти уже. Нет у них сил и возможностей сохранить
национальную культуру. Юван Шесталов классиком при жизни стал – первый
начал писать стихи на языке манси, А до него не писали. Так, выпевали
устно. Советская власть дала им алфавит, как, скажем и адыгейцам.
Уничтожив взамен языческие, либо исламские верования, языческую, либо
исламскую культуру.
И чуваш Юрий Шигашов, прозаик, друг Сосноры, ни, слова по-чувашски не
говорит, даже языка такого не знает. Казах Олжас Сулейменов тужится писать
по-русски, и неплохо получается, гениально, свежо /см. его "Глиняную
книгу", Алма-Ата, изд-во "Жазушы", год не помню/.
И из малых выходят великие. Чуваш Айги, ученик и поклонник Крученыха –
один из самых популярных поэтов Москвы, один из самых "формальных". То он
получает почетного доктора Сорбонны, за то, что французских сюрреалистов
на чувашский язык перевел /а если на русский нельзя!/ – так не сюрреализм
ли это само по себе? Так оно и было воспринято в Москве и в Ленинграде.
Я с Айги не знаком. Просто слухами земля полнится. Знаю от московских
поэтов, кто такой Айги, знаю о его дружбе с Крученыхом, о Сорбонне знаю.
Данные же приходится приводить по западным изданиям, благо есть.
"Этому неприятию творчества Айги в СССР противостоит большое внимание за
границей. Уже в 1962 появился первый перевод в польском журнале; позже
могли познакомиться и чешские и словацкие, сербские и французские,
венгерские, португальские и немецкие читатели со стихотворениями
чувашского экспериментатора." /Здесь и далее цитируется статья В.Казака
"Искания Геннадия Айги", опубликованная в газете "Русская мысль" от 22
апреля 1976 г., стр.9/.
Ну не сюрреализм ли? Вот так представляют русскую поэзию за границей. А
при всем при том – Айги действительно русский поэт. Если Крученых русский,
то и Айги. Почему такая популярность? Западный профессор на авангард
смотрит однобоко, соотнося его с тем, что здесь, а не с тем, что там.
Верлибры Айги прекрасно ложатся в перевод. Верлибры же Геннадия Алексеева
или, скажем, Аркадия Драгомощенко на перевод мало похожи, потому и не так
/и никак!/ популярны.
Но вернемся к Айги.
"Геннадий Николаевич Айги родился 21 августа 1934 г. в деревне Шаймуржино
/Чувашская АССР/. Его отец был учителем русского языка, который писал и
стихотворения, и переводы /например, Пушкина/, его дед по матери бьет
последним языческим жрецом деревни." /В. К./
Вот это и важно, а что Айги пригрел Светлов /а кого Светлев не пригревал?
Весь Союз писателей, младше 50 лет – его креатура, как, скажем и
Евтушенко, и Роберт Рождественский, и Юнна Мориц, и этсетера/, или – что
Айги переводил на чувашский Твардовского и Маяковского – это все мелочи /а
кто – не?/.
"Он следует поэтическим традициям Хлебникова и Маяковского, в их
футуристических исканиях он видит эстетический облик революции, он
продолжает работу Хармса и Введенского..." /В. К./
"В Москве, лично общаясь с Алексеем Крученых, вырос и определился поэт
Геннадий Айги, единственный поэт неофициальной литературы, исключая
Бродского, у кого вышли в переводах книги стихов в нескольких европейских
странах..." /Эдуард Лимонов, "Неофициальная литература", опубликовано в
"Новом Русском Слове", даты нет/. Итак, Маяковский или Крученых?
Эстетический облик — или скверная харя революции? Кому верить – поэту или
профессору?
Предпочитаю – поэту. Крученых Казаком попросту не упомянут: не
"истэблишмент", лучше – Твардовский и Маяковский. Опять же, влияние
Светлова. Дружба с последним китом русского футуризма в счет не идет. Зато
идут в счет Хармс и Введенский. Будучи знаком с методологией профессоров
вообще, спешу напомнить, что в настоящее время профессор Казак занимается
организацией конференции по этим именно именам. Отсюда и появление их в
статье об Айги.
Айги же, смею заметить, с Хармсом и Введенским ознакомился уже ПОСЛЕ того,
как начал писать, и продолжает он свое, а не Хармсовское. С Хармсом и
Введенским в России каждая собака знакома, каждый итээр, а влияют они,
как, ну, скажем – Пушкин. Не на одного Айги, а на всех.
В Москве же Айги общался не с Хармсом и Введенским, а с: Холиным,
Сапгиром, Лимоновым, Лёном, Губановым, Алейниковым, Величанским, не говоря
о членах Союза писателей и выпускниках Литературного института. Они-то и
повлияли на поэта Айги, равно и он на них.
Близок же он был – к поэту Крученыху.
Белла Ахмадулина, цитируемая в статье профессора Казака, переводила не
одного Айги, и близка к довольно большому числу поэтов.
Что касается Айги – достоинства его следовало бы рассмотреть с точки
зрения "не родного" языка, по аналогии с уже упомянутым Олжасом
Сулейменовым, Конрадом, Набоковым, Беккетом и вообще писателями, пишущими
на ином языке. Отсюда, на мой взгляд, и верлибровая форма творчества,
характерная, скажем для таких поэтов /крайне популярных в начале 60-х, к
сведению г-на Казака/, как Назым Хикмет и Янис Рицос. Именно в самом конце
50-х – в начале 60-х внутри современной русской поэзии шли споры и борьба
по поводу "переводимости", интернациональности поэзии, сами же поэты, без
исключения, предавались переводам.
Так что влияние, скажем, Назыма Хикмета на становление Айги –
значительней, нежели влияние того же Введенского и Хармса.
Надо знать литературную среду, говоря о поэте.
Как там насчет Бурича? Некрасова? Купле? На них тоже повлияли Светлов и
Введенский? Или — кто?
Кое-какие дела. Метро и автобусы. /Автомашины, — кое-что подправлять/.
Хожденья. Шаги.
Явность скрытого в души – все более явно – бралась.
Пустяки – в организмах /жизненно-важные/. В карманах – и то, и вещички
"обычные".
Шло. /Сосчитать уже можно шаги/.
/Двое: видится ясно. Кем? – да
Уличным Воздухом!/
Дышащие.
Мелочи, жидкости /жизнь-автономия/.
Шаги – в башмаках. /Та же будет и позже – одежда/.
Застежки, ремни, – как у всех /в жизни все пригодится и после/.
Явность того – все ускоренней –
в душах /на всю, – объясняют, –
...Вселенную... – мозгом читали такое уверенно-громкое/.
Лифт. Аморфная слитность мгновений. /Можно понять и как числа-секунды/.
Шаги.
/Надолго – ускоренно-гулко/.
Год. 26-го. Час ночи.
Спят. Пустяки – в организмах /само-рост-и-развитие/. Вещички. Зажигалка.
"ВТ". /Или "Прима"/. "Дымок". /Безошибочно видит –
окно/.
Муть-года-сплошного. Пустяки – словно мелочь в карманах. Как в складках
– пыль, чепуха, крохи физиологии.
В воздухе что-то – к утру.
/ КРИК /.
"Жизнь уж проходит..." Ha-"S".
Ярко – не будет.
День – как-Ослепшее-Высшее. /И Тому – надо так же/.
/Легко – как набросить халат/.
Как, после ванны, комочки еще – по себе – растирать: то ли тело свое, то
ли вещь посторонняя.
Самый легчайший /можно запеть/ для укрытия мир.
/Ясность. Не весь – из комочков/.
/Кретин Карандашный/. Мгновенно – дыра. Не такое еще выплывает из нас
/мы – Страною-Туманом/ при виде таких.
А – как-то вот: Видится!... – Светом? /На – "S"!/ – а хотя бы и:
Воздухом! /Зренье – как раз – для Спец-Дома/.
Год.
/"Юбилей" – и для вас/.
26 апреля 1977
СОСНЫ : ПРОЩАНЬЕ
Пора, чтоб Просто /Солнце – Просто/.
И таково – Прощанье /словно Очное – в равно-вмешающее Око-Душу:
Солнце/.
И вы – не только Гул и Величавость. Вы, вместе с Солнцем, были
соответствием – Сиянью Простоты за Миром:
Любовь
/не наша/ –
это – нет:
/Сияя/:
смерти —
/столь простой, что: нет/.
1977
ТАКИЕ СНЕГА
М. А.
я писал бы всю жизнь
"Чистота Белизна"
возникало б как шопот как ветр световой утешенье – прекрасное малостью:
– для себя – мне достаточно этого... –
/жизнь проходит — как будто ничья
и светла ее бедность... –
и блаженство немногое – словно проверенная
Богом – не-смертная радость:
птицы ль любой иль травы... / –
вот и видно – пора:
обновленьем молитвы вернейшей шепчу я: "снега..." –
да свершится и с миром прощанье /чтоб без перехода
уснулось – как день
завершается: словно Господь: без воздействия силы чьей-либо/:
/С просьбой вложить между следующими двумя страницами лист,
подобранный во время прогулки/.
1964, сентябрь
звезды имеют поверхность
как я
притронься
/я/
/ты/
ВЛАДИМИР БУРИЧ
ЗАПОВЕДИ ГОРОДА
Уходя, гашу свет.
Перехожу улицу на перекрестках.
Сначала смотрю налево. Дойдя до середины – направо.
Берегусь автомобиля.
Берегусь листопада.
Не курю.
Не сорю.
Не хожу по газонам.
Фрукты ем мытые, воду пью кипяченую.
Пью шампанское и натуральные соки.
После еды мою руки.
Перед сном чищу зубы.
Не читаю в темноте и лежа.
Так дожил до двадцати шести лет.
И что же?
Хранить свои деньги в сберегательной кассе?
ТЫКВЕННОЕ ПОЛЕ
О поле битвы долихоцефалов с брахицефалами!
* * *
КОРОБОЧКА
зубного
порошка,
ты удивительно чиста
и целомудренна.
Нет,
не могу...
Где этот тюбик кончившейся пасты?
* * * Я СМОТРЮ В ЭТОТ МИР ВНИМАТЕЛЬНО
всё с годами становится просто.
Меньше
женщин
годится в матери.
И всё больше
годится
в сестры.
* * * ТЫ ХОЧЕШЬ СЧАСТЬЯ БЫСТРОГО?
Ты в этом мире ничего не выстроил.
Не выпек.
И не выстрогал.
Ты даже, может быть, кому-то в спину выстрелил...
Врешь,
не стрелял!
Толкали.
Выстоял.
* * * Я ЛЮБЛЮ ВСЕ ЕСТЕСТВЕННОЕ:
Хлеб из теста.
Дом из теса.
Я еще об асфальт не истерся.
ЭДУАРД ЛИМОНОВ
ВСЕВОЛОД НЕКРАСОВ
Всеволод Некрасов читает свои стихи тихо, в комнате нужно прислушаться,
чтобы услышать. Стихи например такие:
И гад и гад
И гад и гад
И гад и гад
И так и так
Некрасова я слышал за две недели до отъезда из России. Читал он в
мастерской у одного московского художника. В кожаной куртке сидел,
перебирал листки. Были только близкие, только свои. Два десятка человек.
Запомнилась его поэма "Синева", из самых последних по времени вещей.
Раньше он поэм почти не писал:
Синева, говорят,
А в Москве, говорят, синева.
На Ордынке синева, говорят,
Уж такая, говорят, синева,
Такая синева,
Нигде такой синевы...
Он читал это и смотрел на меня, ибо я уезжал из этой синевы. В феврале
удалось мне собрать пятерых – Холина, Сапгира, Бахчаняна, Льна, да я сам —
Лимонов, и сфотографировались мы на Большом Арбате в фотоателье. Смешная
получилась фотография, какая-то старинная. А Некрасов почему-то не пришел,
Не было и Елены Щаповой, и Яна Сатуновского, А жаль, Вспоминаю Севины
стихи:
Все министры все из искры,
Коллектив как актив,
А актив как коллектив:
Все трудящие – немудрящие,
А нетрудящие – мудрящие...
А мудрящих, как известно, советская власть очень опасается.
Стихи Всеволода Некрасова большей частью интонационны, В них присутствует и
рифма, но держатся они в основном внутренним напряжением. Часты в его
стихах повторы.
Природа в стихах современных поэтов давно исчезла, уступив место
кропотливо построенному человеком окружению, где все, до асфальта и
электролампочки, до сантиметра почвы, до дерева возделано самим человеком.
Именно поэтому вот как выглядят у Некрасова стихи подмосковные, дачные:
Сизый как на кухне
Свет как будто тухнет,
А еще и двух нет.
Некрасов не навязывает вещам общий стиль. Вещи в его стихах, как правило,
изъясняются на своем языке. Вот описание путешествия по Абхазии. Подлинные
подписи вещей дает нам Некрасов – вывески с характерными для Абхазии
прибавлением впереди буквы "а", сливаются в адскую мешанину.
АРЕСТОРАН – А ресторан?
АМАГАЗИН – А магазин?
АЗЕРБАЙДЖАН – /нивесть откуда взявшийся/
– Азербайджан?
ГУДАУТА – А Гудаута?
А Гудаута?
Всеволоду Некрасову 40 лет, автор 2-х стихотворных сборников.
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ:
По аналогии, и Севе Некрасову это очень бы понравилось, а Эдику – и
подавно, имею сообщить, что в 1962 году мы с Мишей Пчелинцевым /см./ были
сражены наповал вывеской столовой в Якутске. На вывеске значилось русскими
литерами:
ОСТОЛОБУОЙ
Впечатление было сильное, а поскольку Миша Пчелинцев страдал клептосвинией
и воровал вывески, таблички и т.п. /во внутреннем кармане пиджака у него
всегда находилась отвертка/, то мы полезли снимать оную вывеску.
Появившемуся директору столовой было изъяснено, что по распоряжению
Исполкома и Горсовета все вывески в Якутске переводятся на латинский
алфавит, директор было поверил, но поскольку Миша упал с меня, и вообще мы
не стояли, а падали, заподозрил нас в том, что мы пьяны и вызвал милицию,
чем и закончился перевод якутского языка на латинский алфавит. Но по
русски это звучит очень неприлично.
Интерес к вывескам наблюдался и у поэта Коли Рубцова, который писал мне в
1961 году, что ходит по городу и читает вывески задом наперед. Элемент
прикладного абсурда, о котором, в приложении к Рубцову, ни один из его
биографов не сообщает. Тем не менее, это литературный факт. Письмо я,
натурально, потерял. В письме еще были стихи, но они где-то приводятся по
памяти.
Я в центре всего –
Посредине улицы.
И вокруг меня оно,
Всё
Группируется.
И, плюс ко всему,
По вкусу моему
Драпируется.
Тепло, хорошо,
Главное – мягко..
Весёлый снежок –
Белая травка.
Совсем я не пьян
Все понимаю:
Седьмого ноября
Первое мая.
/"Синтаксис" №1, 1959/
ИЛЛЮМИНАЦИЯ
Электричество горит
И сейчас над тротуаром
Электрический стоит
Перегар
Передали по бригадам
Чтоб ходили по дворам
/"Синтаксис" №1 , 1959/
* * *
Свобода есть
Свобода есть
Свобода есть
Свобода есть
Свобода есть свобода
СТИХИ
Рост
Всемерного дальнейшего скорейшего
развертывания мероприятий
По
Всемерному скорейшему дальнейшему
развертыванию мероприятий
По
Скорешему дальнейшему всемерному
развертыванию мероприятий
По
Дальнейшему скорейшему всемерному
развертыванию мероприятий
СТИХИ ПРО ВСЯКУЮ ВОДУ
Вода
Вода вода вода
Вода вода вода вода
Вода вода вода вода
Вода вода
Вода
Текла
КАЛЕНДАРЬ
/что на что кончается/
И сентябрь
На брь,
И октябрь
На брь,
И ноябрь
Брь
И декабрь
Брь.
А январь –
На арь
А февраль –
На аль
А март
На арт,
Апрель
На ель
Май на ай,
Июнь на юнь,
Июль –
На август,
Август на сентябрь
* * *
ничего спасибо
нет нет будет будет
ничего спасибо
ничего спасибо
ничего ничего спасибо
спасибо ничего
ИЗ ПУШКИНА
Товарищ, верь –
Взойдет она
Товарищ прав
* * *
власть
ум
честь
совесть
наша власть
наш ум
наша честь
наша совесть
это власть
это ум
это честь
это совесть
это наша власть
это наш ум
это наша честь
и это наша совесть
эти наши эпохи
* * *
в том же Пскове
и в Ростове
и в Ростове и вовсе
и во все время
в то же время
в это время
в наше время
и в нашем доме
и в нашем районе
гoсподи везде
и сносочка такая:
в то же время
и в том же режиме