27 маурта 81 ПОСЛАНИЕ ЛЬВУ НУЗЗБЕРГУ
ПОЧТО ПОСЫЛАЕШЬ ТРАКТАТ ПРО ЛЮБОВЬ ПРО ЧТО ВОЛНОВАЕШЬ ПРОТУХЛУЮ КРОВЬ?
зачем я не сокол зачем я не конь ебался б высоко и дрыгал ногой
в индийские позы не встанет жена она для другого мне гений нужна
чтоб клеить макеты и пошту носить чтоб бегать за пивом и денег просить
володя козловский
засранец и гад он всю камасутру изведал подряд
в издательстве август которого нет он живописует индийский минет
и пишет про слэнг он и для бибиси при этом пристойно вполне голосит
а как же полина и джейми гамбрелл их и в половину поэт не имел
комар не подточит и лев не заест пошла колесница в последний заезд бестужев харчает зачем-то укроп а ося качает ахматовой гроб
куда там мне стоя и лежа зачем то дело пустое колеблется член
о пенис надутый по волнам скользя каким ты недугом сражен как свинья
трепещет и рыщет белеющий член а ты предлагаешь мне книжки взамен
зачем я не сокол к стыду своему увидело око а зубы неймут
поскольку для девы не токмо что страсть наличные деньги нужны чтоб упасть
машины горжетки
трюизмы трюмо
а я на кушетке
лежу как в тюрьме /вар: в дерьме/
и каждый профессор и аж аспирант уже служат мессу на нежных телах
букетик цветочков пакетик конфект тогда и святоша не скажет вам фе
шерше же ля фамму когда не стоит для пуку для факу в тоске ностальгии
лежу и желаю и лень мне восстать доволен женою живу как вестал
поскольку на запад приехал за тем чтоб впредь не касаться щекочущих тем
но вы же херр нуссберг изряднейший хер не шлете капусту и пишете сэр
при двух руководствах индийской любви одно рукоблудство осталось в крови
массажная палка
за сорок колов
что тратить мне жалко
и я не готов
он шлет камасутру как нежный привет садяся на судно кончался поэт
страдав геморроем он пел соловьем погибнув героем на судне своем
индийские темы индийский бы хуй которым и темя проломишь быку
а хуй среднерусский давно в узелок с такою сосиской и жить тяжело
татарские гены немецкий транзит и хер по колено у херра висит
на пампах Техаса цветет феминизм и в тохесе вася и в пафосе жизнь
кропаю чего-то кому-то зачем зевота зевота гляжу я на член
не нужен не нужен он тут никому к концу малость сужен внизу одна муть
зачем я не сокол с слоновым хуём тогда бы в осоку полезли вдвоем
на ложе из маков и кактусов тож поставил бы раком какую бы вошь
погода погода любить не велит пока не подагра а радикулит
а главное бабы дики и чужи одни баобабы другие ужи
глисты солитеры поганки грибки молочные сестры душою крепки
здесь любят красивых богатых лихих вступлю в кирасиры или в евнухи
последнее впрочем спокойней куда и больше мне ночью не снится манда
ПРИМЕЧАНИЕ:
с утра читая камасутру глядишь похабно на соседку жена мне с ней вести беседу не позволяет круглосуточно
у девы самый орган уши в которые слова вдуваешь и нитку мягкую вдеваешь в ушко иглы которой нужно
затем оставя эти ножны глядишь печально и несыто признание в любви насилу пробормотав над нежной ножкой
зачем уроки камасутры преподает мне хер козловский давно уже поэт кузьминский живет подобно коммунисту
его сосика в целлофане не алчет ласк и целований и то что чудом уцелело не жаждет нежных упований
27 маурта 81 ЧРЕЗ БЕРИНГОВ КАК ЧИРИКОВ Г.Г.
| ...и за узкую ее глазку полюбил армянин хакаску за широкую ее спинку полюбил армянин осетинку а за плоскую ее будку полюбил армянин якутку и за жирную ее гузку полюбил армянин тунгуску... |
так любил армянин и ахал изнывая в постеле узкой прикрывая ей пах папахой называя ее тунгуской и подкаменной индигиркой ангарой золотым ононом забавляясь баранкой с дыркой и впадая во грех онанов
шелуху снимая с бананов голосила в нью-йорке тунгуска армянин в галлерее банага выставлял ее профиль узкий выставлял ее лобик низкий и лобок обритый травою называлась эйкуменисткой и владела она головою
голова татарина немца
что над бритой губой крысиными
нависали два уса сосульками
выдавая в нем иноземца
выдавая в нем иноверца
а тунгуска ходила иноходью
и по ней изнывали похотью
разрывая на части сердце
по тангутской княжне таракановой не его измученной ласками ох как бойко она тараторила ох как смело шныряла глазками в сарафане на голое тело сарафане ситцевом алом ничего она не хотела только ярким хвостом махала
и глаза ее были бойницами черный пламень как стрелы мечущими и грозила она больницами и побоищами ежемесячными словно камень гагат черны они в желтизне зеленой изменчивы черным порохом начинены они бузиной глядящей из веточки а у дома цвела бузина или то был цветок граната что-то красное как спина что была сарафаном покрыта что-то красное в белый горошек занималось пламя без спичек и глядели из всех окошек словно груди прорвавшие ситчик
груди были раскосы жестки угрожающие словно пики и мелькали в колосьях желтые косоглазые немцев лики потому что в самом Ташкенте где великий князь жил опальный жил с усами как у дышленко кинетист артист эпохальный
ох и круто он был похабен называя соитье еблей торсом мощен словно охапкин что девиц на уздечку емлет басом зычен а череп в дырьях пальцы словно связка сарделек то ли в родинках то ли в чирьях глазом цвета камня сардоникс
на его кинетичье дышло словно бабочки лезли бабы ох послушать бы как он дышит под священным камнем каабы мусульманским законом вызнан он от фридриха шаг усвоил ингуши разбегались с визгом когда шел крестоносцем воин
и томлением вен хакассы повергались у стоп кучума император первый бокассо даже ног под собой не чуял как испивши кровушки кубок не воитель но и военный отрывался от алых губок и глядел в черноту вселенной
расцветали архитектоны
в ошалелом пространстве вращаясь
и пузатые сатириконы
вслед летящим дискам ворчали
потому что на этих дисках
на присосках магнитных спрута
не хакаски так одалиски
синеватым пламенем скрыты
бузина ты моя цвет граната что над дохлой кошкой качаясь ничего мне теперь не надо ни наследства хана кучума
ни раскосости глаз твоих узких ни семнадцати с тысячью родинок потому что поэт техасский показался тебе уродиной
отцвели уже вялые маки отзвенели весенние твари кажут голые свои сраки негритянки в дешевом баре где сидишь над полпинтой виски замудохан техасской тоскою и глядишь как болтаются сиски перевитые черной тесьмою
а за тихим конечно же тихим
расцветают степи Монголии
и хвостами мотают яки
и тувинцы бегут полуголые
с гор спустившися орды хакасов
что косогам казахам родственны
пожирают сырое мясо
пробираются между соснами
на конях их из платины бляхи а под платьем острые груди потому что хакасы бляди амазонки они не люди потому от них феминистки расплодились пройдя за берингов и пуская стрелы фаллические мужиков превращают в меринов
вот оттуда пошла легенда о стране лихих амазонок кобылицы и те лягаясь не дают жеребцу спросонок эти орды прошли от байкала до седых берегов Чукотки и на шее коров ботало не спасало их от щекотки
привязав ягодицы к пяткам восседали они без седел и сырое мясо под потником отбивалось прело и спело разрывая конину с кровью что в червях и поту застыла развлекались они любовью с пастухами что шли за стадом
а потом мечом треугольным обрезали им лишнее мясо оставляя под туруханском поразмыслить о воле класса так досталось coco джугашвилли за его аферу с хакаской и скорлупки яиц шевелили беспокойные ветры техасские 2
| ... в соседней палате затих армянин а.к.толстой
|
плыли на байдарах и плыли на плотах позади татары впереди звезда
плыли через волны в нерповом челне плыли девы воины копья на плече
ели каракатицу чайку и кита на манер катарсиса жуткая икота
тихий их качает травят через борт слышно крики чаек необъятен понт
плыли три недели и еще пяток воины балдели пили кипяток
наконец подвахтенный выкрикнул: земля словно гроб повапленный днище корабля
видят калифорния и на ней форт росс просят переводчика говорят фортран
пожелтели морем скулы разошлись плосколицей мордой канул солнца диск
далеко на западе где поет онон и доносит запахи новый континент
по континенту бродили стада бизонов схожие с зубрами коих привыкли есть пахло полынью и пахло бензином неглубокой речки устье
высадились выстроились поставили вигвам рядом положили вампум и тамтам колдунья в рогах доела мухомор вертела кожаной юбки бахромой
встали весталки поголовье целина каждой нужен такой как у слона мамонтов повыебли в америке хана ни тебе коровы лошади слона
бегает по прериям зобатый бизон богат горбом и широк гузном а промежду этих жалобный вид зане у бизона давно не стоит
вымерли и ящеры от ящура давно осталось одно окаменевшее говно девы амазонки щупали скорлупки на щеках накрашенных расцвели улыбки
этих бы которые имели таких
тут не позавидуешь и самцам китих
ежели у ящера такое яйцо
как бы улыбнулся он мне в лицо
рыли копали рудники пещеры ящеров не видно одни ошарья шарили искали окаменевший икс нашли белемнита а что в нем фиг-с
баловались бивнями сломали не един так доживали в девах до седин но потом колумбу показалось вдруг что земля не шарик а скорее круг
понавез испанцев а у тех меж ног сталью сверкает толедский клинок но куда там с голоду толедская сталь поеблись немного и металл устал
выписали негров с черными до пят утомясь подагрой амазонки спят негру нипочем амазоночий лук он таких имел еще от калуг
негр пляшет гремит тамтам амазонки вспомнили что они из дам снова расцветала девичья краса а у негров это такая мяса
смешавшись с хакасами малость покраснели девок подразнили и опять плясать так совершалось покорение америк в черных и сатиновых мужских трусах
едут трусы волокут турусы апик из тарусы привет им шлет едут татары в турсук тусуясь немцы валят валом и прочая шваль
едут кинетисты дантисты онанисты едут педерасты и едут фраера иные тайком в душе коммунисты иные просто переодетые опера
сгрудились в нью-йорке хлеба ни корки одна галлерея на двоих-троих хочется выпить и хочется икорки а по фудстампам дают требухи
выстроились выставились кто где побойчее один кажет плаху другой голый зад на бахче нью-йоркской чахнут бахчаняны приехал херр нуссберг и пошла буза
понавез хакасок борзых супрематистов какую-то космическую рыбу-фиш всех завербовал поголовно в кинетисты и смотрит усами со многих афиш
давит комаров и доит медоедов
эрнсту неизвестному неизвестно что сказал
весь техас засыхает с недоебу
а у льва на это крокодилова слеза
любит покушать и баб пошшупать
называет это поэтично "ёб" ...
эх твою мать такие пампушки
хоть самому ложись в изготовленный гроб
а за этой тушей из усов и мяса более всего он похож на моржа неслышной стопой выступают хакасы кинжал милосердия в руках держа
отвернись припорет по старой привычке
амазонкам любо мужика воевать
глаза что щелки ручки что спички
а под платьем грудь и опять же мать
так и сижу матерясь в техасе то там чайный сервиз привезут чашкина тарелкина и очередь к кассе а он уже помер давно паразит
ладно вмазал ингрид какую-то мулю но почем не помню потому что был пьян кинетист распишет на досуге пулю а за ним хакасок целый караван
едут и едут копьями махая
ищут динозавра или кого еще
и под вороненым собольим малахаем
робкая улыбка смугловатных щек
24 апреля 81
ХАКАСКЕ
... и друг степей ... а.пушкин
|
Пушкин встретил калмычку
и имел словно птичку
на кошме и звенел он уздой
как спасясь от потопа
воспевала европа
ее профиль и стан золотой
там в верховьях саянов где родился саянов где косые желтеют снега на манер мокассинов но подбитых резиной выступала девичья нога
ах у крошки не ножки
и конечно не ляжки
но амброзия амбра бензой
и такую хакаску
за неловкую ласку
херр татарин упарил лозой
он стегал ее круто
по сосцам и по крупу
сарафан задирая в горошек
юбок девичьих ворох
и какой-то там шорох
и мелькание девичьих ножек
пушкин пушкин голубку ты любил за улыбку а еще за косые глаза как же можно калмычку дать татарину в смычку и при этом еще чтоб лоза
как подобно союзу
что почел за обузу
и тебя и меня и ее
как же можно голубку
не под юбку по пузу
и хакаска взовьется змеей
эти черные косы
и глаза что раскосы
и сосцы что торчат в стороне
что подобна наркозу
а скорее некрозу
и объятья подобны стерне так лихая тангутка
что настолько не чутка
что калмычку ты Пушкин мой брось
без чулка и без стрелок
ловко бьет она белок
и за ней по пятам ходит лось
путь из немцев в татары где гогочут гагары птице гаге подобен твой пух ты хакаска лихая коромыслом махая загляделась на выпуклый пуп
что имелся у будды
пуп второй беспробудный
почему он избранник и бог
на холодных саянах
где снега осиянны
в торбазах ты ступала ногой
ах хакаска калмычка
словно в клетке ты птичка
ты роскошный поющий башмак
ты зачем с непривычки
не имела отмычки
и теперь я погиб как дашнак
нет во мне армянина только пиво и тина бултыхаются тихо внутри потому что хакаска увезла свои глазки и остались одни пузыри
путь на родину долог но крепись как геолог и калмычку хакаской зови не в горах ты а ближе пусть в нью-йорке париже все равно мы живем визави
но заместо красотки
мне остались селедки
и настолько не сладок мой век
что реву в три ручья я
не твоя и ничья я
а такой же как ты человек
так гласила мне дева
обернувшись налево
плюнув в дьявола что за плечом
и остались саяны
и разверстые раны
по которым она кирпичом
так прощай же хакаска ни к чему твоя ласка я не пушкин и я не калмык только вздернув губою занесу над тобою никотином желтеющий клык
2
кровь твою высосу высосу будешь дракулу дразнить ночью из шкапа я вылезу пить пить пить
не спасешься бетонными стенами не спасешься чугунными ставнями по ночам палачом прилечу пить хочу
пусть тебя охраняют борзые пусть замки замыкают дверные ночью черным крылом я махну пить начну
я цыган конокрад и волшебник и на мне есть железный ошейник тихо к шейке смолистой прильну пить начну
прокушу твою шейную вену осушу всю тебя постепенно что останется выкину львам любо вам?
так шуршу я ночами над свечкой над камином а также над печкой выпью кровь и из почек мочу пить хочу
ты хмельнее чем черное пиво поцелуй обожгет как крапива к пчелке жадно губами - укус кровь ли? уксус?
дыхание мускус ,
но боюсь чесноку
пить хочу пить хочу
чу?
24 апреля 81 Техас УЕХАЛ ЛЕВ...
Г.Г. /Л.Н./
уехал лев оставивши руины и недогрызенные кости когда он приезжает в гости случаются подобные картины оне барочны и порочны затейливы сетей интриги и по рычанию узнаешь коль когти выставит из риги его извивы и подпрыги подруг ослабшие подпруги и пятерни его потуги подобной крепостью барыги и отношений буераки за ним как всхапанное поле и в сраки заползают раки дабы плодиться там в неволе
2
уехал лев остыли кости и недоеденной остатки ветчины сплетни различной величины долго пережевывали гости уехал увезя с собой индейку с раскосыми и жуткими глазами оставив лакомства и деньги на каковые пью глотками все то же пиво то же пиво впадаю в сон впадаю в сплин о как тревожно как тоскливо касаться обнаженных спин спиной к спине у шаткой мачты не повернись к нему спиной а лев то прыгает как мячик то вдруг свивается змеей
3
дожди идут дожди в техасе на первомай мы пьем бурбон и нету ни копейки в кассе которую дадут добром опять в газетах наши рожи техасски и хакасски ржут плыву медузой иглокожей и потроха совьются в жгут от пива с запахом конюшни и кобылицы мертв оскал и не поймет меня конечно та с цвета оникса глазком она подобна жеребенку и глаз ее косит испуган и в волоса воткнув гребенку она напомнит мне испанку
4
она напомнит мне китайку
и ветчины ее корейка
и нежных уст ее кораллы
и шеи раковая шейка
она подобна эскимо
и я подобен эскимосу
когда на вороную косу
гляжу в двоякое трюмо
трюизмы пьяного туриста
за аблаканом облака
и глубина ее байкал
и на балканах там нечисто
пивная бочка омулей
плывет как почта трансатлантик
и я впадаю в транс отныне
душа поет как соловей
5
пустынею крадется лев как кошка шевеля усами и лик и зык и рёв и зев грызет терзает и кусает мурлыча в ушко одному другому он шепнет на ушко и посулит он бастурму которая сыра наощупь но прелести девицы скрыв гусар ее щекочет тело она наличием икры сразить корнета не хотела сидящая на льве верхом покорно бремя икр несущем а лев зальется петухом или кудахтает несушкой
6
лев снёс яйцо ее лицо от этих подвигов зарделось вначале понял я лишь то что ей не очень и хотелось но лев подобно страусам нес по пустыням свои яйца ее краса в его трусах косила глазками китайца ее корейки ветчина блистала под надетой юбкой и яиц тех величина снесенных явно не голубкой о эти яйца с ветчиной как хороши они под пиво и пальцами нагар свечной она снимает торопливо
2 мая 81 Техас | 
