|
Мой доверчивый палисад
Разговорчивый мой подоконник
Может впрямь то что я написал
Не нуждается в посторонних
Пусть пишу не так не о том
Я поэт и я не на параде
Я-то знаю каким трудом
Достаются эти тетради
Не тревожься моя душа
Нам ли думать с тобой о славе
Только как это не дышать
Только кто же меня заставит
* * *
Асфальт полосатый как зебра
Лежит под моими ногами
В окурках плевках поцелуях
Печальный и серый асфальт
Куда-то торопятся люди
Похожие на осьминогов
Дятлов тюленей и прочих
Известных природе животных
А больше всего на людей
Спешащих по важному делу
По важному делу? Я тоже
Спешу по какому-то делу
Листаю дома и кварталы
Гуськом словно гуси трамваи
Ползут по наскучившим рельсам
И каждый имеет свой номер
Свое назначенье маршрут
А я не имею маршрута
И цель исчезает в тумане
Густом и прохладном как пиво
А небо похоже на купол
Огромного светлого цирка
Оно в облаках как в сметане
Оно как большое окно
Но небо лишь небо не больше
И люди лишь люди не больше
Гуськом словно гуси трамваи
Ползут по наскучившим рельсам
И каждый имеет свой номер
Свое назначенье маршрут
* * *
Эти давние запахи
Эти губы припухшие
И упавшие запонки
Как у древних оружие
И метель что за окнами
Обрастает сугробами
Эти губы припухшие
Разомкнулись и прокляли
Пусть навалится мамонтом
Ночь немыслимо-нежная
Все равно мы обмануты
Все равно без надежды мы
И свеча догоревшая
И вино недопитое
Вы красивая прежняя
Только больно обидно ведь
Только больно обидно ведь
Или мне просто кажется
Две большие жемчужины
По щекам Вашим катятся
Под уставшие запахи
Дорогие ненужные
И упавшие запонки
Две большие
Жемчужины
1970- е гг.
/Из архива памяти Голуба Эмиля/
* * *
Я подойду и потрогаю за руку
Слушай подумай попробуй понять
Если б меня хоть в толпе не узнать
Если б меня хоть опять не узнать
* * *
Почему я не смеюсь как все
Как все люди плачут - я не плачу
И при всем почтеньи к колбасе
Только на вино я деньги трачу
Суть всего прекрасно понимая
Знать об этом вовсе не хочу
И за это каждый день
Плачу адом вместо нужного мне рая
* * *
Уже четвертый час строптивый гунн
Чужую деребанит четвертинку
Так варят сталь, так делают чугун
Так пестик всматривается в тычинку
Татьяне Окрент
Моя жена не может жить без моря
Я понял это ночью
А днем уже решил
что поселюсь
подальше от него
И буду каждый год возить ее на море
И искупать вином
* * *
Если б родители жили на севере,
Может и я б не боялся холода.
Если б родители жили на юге,
Может и я б от загара был черный.
Если б родители жили в Израиле,
Может и я бы родился на Родине.
* * *
Мне снится сон, что я Моисей.
И я бреду уставший по пустыне,
Пытаясь увести от истребленья
людей,
Которые дороже мне сокровищ всех
И ныне
Я пить хочу,
Истерты ноги в кровь
И одиноким путником в пустыне
Бреду к тебе,
Звезда моя Сион!
И ныне.
* * *
Маленький кусочек суши
Лежит у большого моря.
На карте стоит номер.
Под картой стоит сноска.
А мне без тебя несносно.
А я без тебя сильно
Любить не могу женщин.
А языка не зная,
Писать не могу песен.
Возьми меня своим сыном.
Я весь без тебя изранен,
Израиль, ты мой, Израиль!
* * *
Ну все,
пиздец
прораб из ада приехал измерять для сковородки
что мол клиент созрел
А я сижу о большим бокалом пива
и вижу пьяница прораб: ему спиртного и закуски мало
Я сковородку меряю для сала
1970-е. гг.
* * *
Она просила тишины
Я обошел универмаги
Нет не перчатки мне нужны
Леса плечистые оврага
Я вынул чистый лист бумаги
Она просила тишины
* * *
Подарил растерял не сберег
Мандельштам Цветаева Блок
Как в ущелье разбойничье эхо
Появился и канул Вальехо
Ну так все я пропил? Нет не все
Перелистываю Басё
* * *
Мне бы белым наемником в джунгли
Смерть в заплечный мешок положить
КОБЕЛЯЖ
Жизнь моя бездомною собакой
Бегает за сукой по кустам.
Эмиль Голуб.
Где-то плакала тонкая ива
Пес кобель прорычал: Ну, давай!
Как ты Маша сегодня красива -
Молвил я, допивая свой чай.
Что-то псы во дворе вытворяли,
Легкой тенью окутал их май.
Две руки меня нежно обняли,
Женский голос шепнул: Ну, давай.
Я не помню, как все это было
Ласка рук, поцелуев тепло...
Все вдруг вздрогнуло, все вдруг поплыло,
Лишь звучало в ушах: Ну... давай!
Живет на свете, среди прочих, гений,
Живет на свете, среди прочих, трус.
Однажды гений умер от сомнений,
А трус сказал бандиту: не боюсь!
Живет на свете кобылица Бетти,
Живет на свете одинокий кнур.
Однажды Бетти оболгали дети,
Кнура однажды посетил Амур.
Живет на свете с вот такою попой
Такая бэ, что даже я молчу.
Пришел я к ней, она сказала: топай!
С другими - да! С тобою - не хочу!
Живет на свете... Все живут на свете.
И я живу, притиснувшись к Жанетте.
О где та корова, с которой когда-то
Я тайно встречался у старой скирды?..
Резвилось на поле веселое стадо,
Галантно шагая к истокам воды.
Мой брат светлобровый, бычок Феофаний,
Бил клинья к Светлушке, подружке моей.
Познавши томленье любовных страданий
И радость взаимных коровьих страстей.
Так вот Феофаний, я здесь повторяюсь,
К Светлушке захаживал несколько раз,
При этом мыча: я люблю, восхищаюсь -
По бычьи глядя на Светлушку в анфас.
И так надоел он своими речами
Любимой корове и стаду коров,
Что все мы мычали, стучали рогами,
Моля замолчать хоть на дару часов.
Но вот Феофаний, улучив мгновенье,
Когда я с Лукьяном о сексе вел спор
Пытался испортить хорошее мненье
О нежной Светлушке, ступая во двор.
Нимало не думая о выраженьях,
Совсем не скрывая восторг естества,
Взбесилось сознанье в безумных движеньях
И вверх устремилась меча голова.
Какое дикарство!- Кричали соседи -
Какая изысканность в формах любви,
Как будто целуют взопревшую леди
Вспахавшие поле и луг бугаи.
Как /нерзбр/ Светлушка рыдала,
Светлушка рыдала: За что ж это мне?
Непомерный позор!!!
Уж лучше Лукерья меня обругала,
Иль палкой огрел по затылку Егор.
Уж лучше... - Да ладно,- Анисья сказала,
Трехлетняя телка и первая блядь -
Я с многими в стаде бычками гуляла
И нынче готова, как прежде, гулять.
Моли еще бога, что был Феофаний,
А если б Сусан, или жлоб Черномор,
А если б больной от разврата Ананий,
А если б ... да ладно кончай разговор.
Светлушка рыдала, Светлушка рыдала,
А я в этот час у Лукьяна гостил,
Которому дал от конца до начала
Уроки любви у овец и кобыл.
Когда я выписивал "лав" на заборе,
Синоним французского слова "лямур",
Узнал я от Нюрки о грянувшем горе,
И бросился к стаду, пугая всех кур.
- Молись Феофаний - взмычал я что силы,
Но он улыбнулся, виляя хвостом:
- Я взял разрешенье, что вместе мы были.
- Кто выдал наряд? - Как всегда, агроном.
Светлушка исчезла, Светлушка исчезла
И нету мне счастья на этой земле.
И даже узнав, от поры мордобоя
Завязло все стадо в избыточном зле,
Где кроме обид и плотских унижений
Нет светлому чувству широких дорог.
Где ж не было зла, где не будет лишений,
Где ж будет извечного счастья чертог?
1970-е. гг.
* * *
Вчера накормил меня кот Ерофей,
Мой критик и сносный поэт.
Недавно прочел его пару статей
В редакциях местных газет.
А может и мне снизойти до газет,
Развлечься житейским слегка...
Снесу-ка я им свой последний сонет
О чуткой натуре быка.
Сонет:
К новому коровнику
Приближался бык
И Лукьяну дворнику
Показал язык.
Ты бы дурачоночек -
Дворник говорит -
Лучше б нежил телочек,
Али не стоит?
Бык приподнял ноженьку,
Что-то показал.
Всех их понемноженьку
Как уж бог послал.
Лучшее приданное,
Мне от бога данное.
1970-е. гг. |
