* * *

 

Крыши! Красные крыши! —

рвутся углами к тучам,

рвутся за дымом жгучим,

к небу — все выше, выше!

Крыши! Мокрые крыши! —

крепки, кричаще-красны, —

в гневе своем не гаснут,

грохоты грома слыша!

Ярче они пылают

и с черепичным гневом —

спереди, справа, слева —

колют грозу углами!

Ливень дробят своими

острыми плоскостями,

яростны, гневны сами

так же, как ливень синий!

...Радость тепла и света,

радость родного дома,

крыши нам дарят это,

даже не зная, кто мы.

Чувствуя, что нужны нам,

крыши находят счастье

в каждом бессменном часе

битвы

с гремяще-синим...

 

 


 

 

 

                        В . Стесину
 

И вот синеют василиски

в твоих глазах,

и коченеют обелиски

в людских лесах,
 

бегут под землю караимы,

таща с собой,

и увлекают херувимы

за голубой.
 

За этим цветом скрыто войско,

одно на все,
туда струится палец воска,

как буй к звезде,
 

и там пейзаж уже не двойствен,

там нет кольчуг,
а наш - он родствен или свойствен

глазам пьянчуг.
 

... Ты подскажи нам, Павел-Савл,

Аббат-Прево,
кто соблазняет змия? - Дьявол.

- А кто ж его?...
 

Сентябрь 1982
 

 

 

 

- - -

 

Дождь продолжается тридни.

В зеркале бесы и злыдни.

Некого потчевать в гридне.

Высуни голову, крикни.
 

Сделай глагол переходным.

... крикни того, кто в походном

платье восходит духовным

всходом туда, куда вход нам
 

заперт уже без сомненья.

В схему вводя дополненья,

выйдя из оцепененья,

крикни в глухие селенья,
 

каркни, как черный синоним

твой в копошенье вороньем

ливня, не будучи Ноем,

звёзд не найдя в Посыновнем.
 

30.8.1982
 

 

 

 

НОВАЯ ГРАВЮРА
 

Глубинка страны родной,

ширинка ее полей,

хитринка в глазах одной

/Маринка еще подлей/.
 

Здесь спрашивается, на кой,

мужской разумея кий.

Здесь шепт переходит в вой, -

дает о себе знать Вий.
 

С полатей слезаешь, хвор.

Продолжить собой абсурд

идешь поскорей на двор

/не то за тебя поссут/,
 

- чтоб встретилась в темноте

Аринка, чей взгляд хитёр,

ее же мандат без "т"

открыт, словно ты вахтёр.
 

5.9.1982
 

 

 

 

- - -

 

                    M.F.
 

Вот начинается кошмар.

Он сверху вроде голых шмар,

он сбоку будет как бурьян,

а снизу как тропиночка.
 

Меня, по-моему, где-то ждут.

Огонь, должно быть, сильно вздут.

Какой нашли во мне изъян?

Пойдем со мной, Мариночка!
 

 

 

 

ПЕРЕД СНОМ
 

1
 

Порою кажется: упасть

недолго. И к тому моменту,

как спать пора, дрожу. Но пясть

не дернется к медикаменту.
 

Чернеет нечто вроде нерп

под светло-белым полем Фрейда,

и нет в аптечке прочных мерд

на эти гибельные недра.
 

Опустошаясь, точно штоф,

жизнь продолжается инертно.

Я предпочел молчать бы, чтоб

меня не вспомнили посмертно.
 

2

 

Мне страшно, Господи. Зане

я не томлюсь в духовной жажде

блаженства вечного; ко мне

Твое неприменимо также
 

и наказание в огне, -

письмен перебирая чётки,

что есть оно, шепчу, как не

смерть, уподобленная точке?
 

И Твой вопрос, сходя с высот,

гнилую почву не упрочит: -

Моя ли музыка бормочет,

твое ль безумие растет?...
 

9.9.1982
 

 

 

 

ПОУТРУ
 

Прислушайся к роще дыхания.

Оно - точно после пахания

дотоле невиданных пашен.

Распахано "Примою", "Дойною",

пробежкой-затяжкой бездонною,

"Колхидою" и "Флуерашем".
 

Прислушайся к сердцу стучащему.

Досталось наполненных чаш ему,

оно как тяжелая лира,

но кровь его стала звучащею,

разогнана водкою, чачею,

дурные тельца покорила.
 

Запретные дали запрудные,

стекают дома изумрудные

по барскому черному меху.

Взрыхленное правой лопаткою

и левой, на сладости падкою,

смешение вкуса и смеха.
 

Как узко из чайника выкипеть

воде, и как медленно выкопать

в морозе незрелую ямку!

Пропитое хочется выкупить,

младенчика хочется выкупать,

и хочется спать китаянку.
 

1979-82
 

 

 

 

Из сборника "УХОДЯ ОТ ЗЫРЯН"
 

СЕВЕРО-ЮЖНОЕ
 

Пред тобой стоит печален
петрозаводчанин.
Не играй ты с ним в молчанку,
петрозаводчанка!
 

/Потрясающую новость

знает кишиневец.

Что пред ней твоя обновка,

злая кишиневка!/
 

Обними ж его, карелка

/молдаванка то есть/,

послужи ему как грелка

/как река по пояс/,
 

чтобы в сумрачном Полярном

он согрелся круге

/чтоб от выжженных полян

он не погиб на Юге/.
 

Лёд колоть ведь больше не с кем
/"ляну" собирая/
на просторе олонецком
/в зное Бессарабья/.
 

Раздобудь же гогощары

/снега, снега горстку!/,

поезжай с ним в Дондюшаны

/мчись к Медвежьегорску/,
 

протащи его проезжим

по невероятным

колеям, углам медвежьим

/встреч, по виноградным/
 

государства в неподъемных

весях своенравных

от республик автономных

и до полноправных!...
 

Апрель 1982
 

 

 

 

КИШИНЭУМ
 

Третий день я под Музою ёрзаю,

навалилась, что твой медоед,

разрешиться же нискою прозою

запрещает она, не дает.
 

А вокруг ситуация сельская, -
есть местечко, где травку примять, -

вулканештская, долнская, бельская,

чадырлунгская, ёб твою мать.
 

Здесь родимая азбука дикая,

на романскую красную нить

перенизана, движется, ыкая,

так что хочется выйти и выть.
 

Здесь грядущего нет, будто пыльную

пясть и кисть виноградных полей

повернули к цыганочке тыльною

стороной, чтоб гадала по ней.
 

Август 1982
 

 

 

 

- - -

 

В чуждом краю орхидеи и лотоса,

архиидеи и древнего логоса,

тонкого голоса, красной экзотики,

где от жары опахала, - и зонтики

потив воды, с небосвода капающей

яму, - немало побродишь, пока еще

вновь хлебодара убьешь фараонова

и виночерпия, в бедствии оного,
 

вновь пощадишь ты, и вскоре двоякий
сон фараона разбудит во мраке,
и, рассыпая песок золоченый, -
не заключенный, но в дом залученный,
примешь тяжелого света эгиду,
станешь главой государству Египту,
в детстве с постели отцовской опеки
встав с изголовьем, как с нимбом навеки,
 

чтобы душа совершила побег

в чудную землю вне власти ОПЕК,

чтобы забросил не запах, а дух

тело туда, где по главной из дуг

в диких высотах небесных высот,

не грохоча, колесница везет

в зное утра, как огромное бра,

к близкому вечеру светлого Ра.
 

Чтобы потом под рукою пророка

тьмою густой осветилась дорога,

нас выводящая из Преисподней

к дому знаменьями славы Господней;

хлебы возложим и соли насыпем, -

не человек, а ломоть ненасытен, -

слабая жертва сынам Аарона,

от повторенья судьбы оборона,
 

и уклониться никто не осмелится, -
крутится мельница музыки мельница, -

вечных времен лепесточки и лопасти

в чуждом краю орхидеи и лотоса,
 

где принимаешь ты знамя небесное

и, не горбясь под посильною ношею,

дальше несешь опахало одесную

или, при жизни Иосифа, ошую.
 

Весна 1980
 

 

 

 

ДЕЙСТВИЯ
 

А вот и комната /жилая/,
Стакан /налитый/, пачка /полная/,
Литература /не подпольная/,
И всё, чего теперь желаю, сводится
 

К тому, что есть в наличии. Непросто

С подобной ситуацией освоиться.

Где лучшего искать? Где стимул роста?

Или, по крайней мере, стимул стимула?
 

Зачем пришла ты вновь? И на фиг вымыла

Посуду? Свой последний навык

По милости твоей теряю,

Когда, не мыв, перетираю
 

И ставлю в шкаф. О, как навязчиво

Приучен я инстинктом половым

Довольствоваться местом боковым

Для твоего, судьба, удобства вящего.
 

Лето 1980
 

 

 

 

ДЕЙСТВИЯ

   
                                           "собак острозубых

                Пара мчалась впереди захватить их
                                            стараясь, а зайцы,

                Скрыться желая, неслись"
                                                            ГОМЕР
 

Упорядочен ряд моего обихода;

Символ О кислорода врисован в таблицу

Менделеева; время четвертое года

Далеко, ибо окна открыты в теплицу,
 

Где тепло; и рука моя движется плавно,

Будь пред нею цветок ли, бутылка, ланиты,

Выявляя подпункты душевного плана,

Различая, какие сосуды налиты,
 

А какие порожни; скелета осанка

Соблюдается; в речи классический термин
Сохраняется тщательно; вроде осадка,
Но уже не взболтнуть, опускается темень, -
 

То есть всё выдает человека со вкусом

/Кроме этой последней ненужной посылки/,

И таким отрицательным следуя курсом,

Удивляюсь, что мя не кладут на носилки.
 

Лето 1980
 

 

 

 

Из "ВАСИЛИСОК"
 

 

- - -

 

Жизнью жизнь человек попирает.

Люциферу свой Рай завещает.

Всё прекраснее он помирает.

И как тварей, он руки скрещает.
 

Да форель ему рот разбивает,

Да рассветом губы розовеет,

Да сама-то ее разрывает,

Дышит в сердце и счастием веет.
 

И свирель утыкается в спину,

И спина протыкается силой,

И конец осязает малину,

Раз одной мы пронзились осиной!
 

Покажи мне поэтому вздохи.

Задыши, задыши да и взвизгни.

Если вправду дела наши плохи -

Так не хуже же жизни.
 

26 окт. 82
 

 

 

 

ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ
 

                    Перекрутив гайтан,

                    Ангел всю ночь душил;

                    крестик вонзив в гортань,

                    смерти меня лишил,
 

                    двери мне в Рай открыл.
 

Осень земская. Время прясть.

Время Небу шептать: солги!

Говорливая снизу грязь

пережевывает шаги.
 

Время действовать: время плесть.

Вышивать по Кашмиру. Ткать.

На незримые стены лезть.

Блядь писать через ять.
 

Блюдце миром иным вертеть.
Не пускать дружелюбных рук в

круг, в котором расставил сеть

хоровод деревянных букв.
 

Умирать пора, умирать!
Ты не слышишь? Зачем молчишь?
 

... Не Святая оттуда - Рать,

а глухая отсюда - тишь.
 

 

2

 

... Тени пробовать вызывать.

Но пленительных голосов

вызываемых молодцов

не слыхать.
 

Так зовут они умирать.

То есть: мреть, а потом пылать.

Но прохожим ни рук согреть,

ни узреть.
 

Там молчать - это значит - лгать

тем, кто пробует здесь не врать.

А пора вам к себе забрать

весь и гать!
 

Весь распахнутый мокрый гад

жаждет смерти: из мрази в мразь.
 

... О не плачь, ледяная ясь,

Светлый Град!
 

 

3
 

Как душа начинает гнить,

пышным цветом забвенья цвесть,

тело - словно благая весть,

и ему разрешают: внидь!
 

Перемешаны ад и Град.
К манихеям уходит мних.
Но как мирятся враг и брат -
не Спасенье ли это их?
 

И в пути еще светлый Сват,
а уже отошел Жених.
Тот, Кто грешному сверху - Свят,
снизу - лих.
 

... Дай мне, Господи, уцелеть.

Прибери Ты меня к рукам.

Разбери по суставам клеть.

Плеть пожалуй ученикам!...
 

13-15 октября 1982
 

 

 

 

ОДА К ПОКРОВИТЕЛЬНИЦЕ ИСКУССТВ

ГРАФИНЕ ГАЛИНЕ ГОЛИЦЫНОЙ
 

О Джордж, смотри на мать! В сияющем дворце
Она ведет себя, как весть богиням должно.
Графиня хоть она, но на ее лице
Такая благодать, что Афродите тошно.
Ты зришь топаз губы, сапфир же полных щек,
Янтарь ее зубов, но нежно-красный волос,
Которому сама она теряет счет,
Для речи приоткрыв божественную полость.
Она умеет, Джордж, и слушать и внимать
Тому, кому потом себя уже не вынуть,
Когда она идет, - о Джордж, смотри на мать! -
Минутам не бежать, годам ее не минуть.
Она проста, мой Джордж. На стареньком Рено
Визиты раздавать по страждущим лачугам
И пить с отрогов Альп дешевое вино,
И тело даровать застенчивым пьянчугам
Она готова, Джордж. Бери с нее пример, -
И в бабочкином сне звенящей жизни краткой
Умея торговать, умей ловить химер,
Кокотку сочетай в себе с аристократкой.
Пускай попасть в полон - войти в ее салон,
Но кто бы не мечтал об этом дивном плене, -
Здесь пал бы Вавилон, разбойник же Виллон
Как в церкви не вставал, здесь встал бы на колени!
Когда свой гибкий стан она склоняет над
Художников толпой, над сонмищем пиитов, -
Не Чарский там какой, но самый Меценат
Склонился б, трепеща благих ее флюидов.
Забудем ли ее? Она из рукава
На жизнь, а не на стол метала нам подарки,
Которые узрев, качала бы права
Проснувшаяся тень сладчайшего Петрарки.
 

30 окт. 82
 

 

 

 

НА ФОТО СМЕЮЩЕГОСЯ ПОЭТА
 

                                            И. Бурихину
 

... Как серебрился последний век, -

брился, ребрился в углах заросших.

Ты улыбался, отставив стэк, -

только козлы заливались в рощах!
 

Ты совершенен. Тебя - в перфект.

Ты не уйдешь, а пройдешь, как эра.

Каждый, кричащий тебе "привет!", -

мнимых потомков твоих химера.
 

... Что-то я вижу тебе плиту.

Всё-то мне хочется надпись высечь.

Все-то деревья твои в цвету, -

то-то оттуда креста не вычесть!
 

Сколько ж придется гасить костров,

чтобы на взлёте /прочтут: на взводе/

буквы увидеть твоих пиров,

черные звезды на белом своде!...
 

21 окт. 82
 

 
назад
дальше
   

Публикуется по изданию:

Константин К. Кузьминский и Григорий Л. Ковалев. "Антология новейшей русской поэзии у Голубой лагуны

в 5 томах"

THE BLUE LAGOON ANTOLOGY OF MODERN RUSSIAN POETRY by K.Kuzminsky & G.Kovalev.

Oriental Research Partners. Newtonville, Mass.

Электронная публикация: avk, 2006

   

   

у

АНТОЛОГИЯ НОВЕЙШЕЙ   РУССКОЙ ПОЭЗИИ

ГОЛУБОЙ

ЛАГУНЫ

 
 

том 3А 

 

к содержанию

на первую страницу

гостевая книга