ПУШКИН - немцов унд чаговец-невский - ФЕТ - коган - ДЕЛЬВИГ -

данов - ЖАРОВ и др.

 

 

боб жаров

«над страной ларьков и лагерей...»

 

(Ленинград, 1968-1976)

 

 

Боб (Борис) Жаров – ленинградский поэт-алкоголик, совершенно неизвестный. Его стихи сохранились в машинописи у моих друзей. Говорят, он был из военной семьи, получил высшее образование, был математиком, зарабатывал писанием диссертаций, деньги пропивал. Все время его сажали в вытрезвитель и в психушку. Именно там написаны ВСЕ его стихи: там он не пил и все время писал. На воле ничего не писал, и все время пил. Умер, замерзши в сугробе.

 

Мир праху его.

 

С творчеством Жарова меня познакомил в конце 70-х Ростислав Данов, питерский натуралист, художник и змеелов, друг нашей семьи, ежегодно бывавший у нас в туркменском заповеднике. В нескольких километрах от иранской границы, под грецкими орехами ущелья Айдере часто разносились, среди мало понимавшего по-русски колхозного населения, громогласные рыки Ростислава: «За победу русских Пиночетов выпьем перед образом Христа!» , равно как и «Есть еще на свете Солженицын, ханжеству и хамству вопреки!».

 

Спасибо Вере Дановой за присланные стихи Жарова, а также Александру Когану и Анатолию Шиманскому за их помощь.

 

Виктор Фет

Апрель 2011

 

 

 

 

 

ПИВНОЙ ЛАРЕК

 

У пивного ларька

                           опять

Поутру народ

                     чередой.

Значит, снова стоять,

                                 стоять,

Как стоят за святой

                              водой.

Ничего, что она

                         горька,

Горький вкус на каждом

                                    шагу.

Не хватает душе

                         глотка

Чистоты, как янтарь

                              в снегу.

Без нее на земле

                          нельзя,

Чтобы было душе

                            легко.

Это значит – не зря,

                              не зря

Мы стоим у пивных

                              ларьков.

Звездам счастья теперь

                                   не верь,

Эти сказки оставь

                            здесь.

Слишком много у нас

                                 потерь,

Слишком мало у нас

                               надежд.

Если будушего у нас

                                нет,

То, куда бы ни занесло,

Перед прошлым держи

                                   ответ:

Оно было светло,

                                 светло.

Значит, завтра опять,

                              опять, 

Как стоят за святой

                             водой.

У пивного ларька

                         стоять

За душевною

                    чистотой.

И в мороз, и в слякоть,

                                  и в мглу

Будут люди во веки

                             веков

В этой очереди

                          на углу

У родных, у пивных

                             ларьков.

 

1974

 

 

 

ПО ГАЗОНАМ НЕ ХОДИТЬ

 

В этом городе, заброшенный и мерзкий,

Старый парк у нас имеет место быть,

И у каждой, в серый цвет окрашенной скамейки

Эта надпись: «По газонам не ходить».

 

И пускай нам говорят, что незаконно –

Все законы устарели уж давно,

И милиции назло мы проходим по газонам,

По которым нам ходить запрещено.

 

Ведь порядок и закон для людей совсем не ласков,

Кто-то пьяненький валялся тут вчера,

Но зацапали его, подобрали и в коляску,

Как мешок, его швырнули мусора.

 

Ну зачем они, зачем они так строго –

С человеком обращаться так нельзя,

На земле своей родной полежал бы он немного –

Не обиделась бы русская земля...

 

А мусорам не привыкать забирать кого угодно

За потоптанный газон и за угон,

А может, больше мусоров он любит русскую природу

И поэтому улегся на газон.

 

А пьяный тоже человек – с нами всякое бывает,

Пусть лежал бы, никому бы не мешал,

Может быть, в который раз ему в душу наплевали,

И не выдержала русская душа.

 

Ну зачем же его взяли в околоток?

В нашем обществе, где подняты на смех

И душа, и все святое, что бывает у кого-то,

Он, наверное, светлее, чище всех.

 

И пускай нам говорят, что незаконно –

Очень трудно по законам нашим жить,

И по жизни мы пройдем, как мы проходим по газонам,

По которым нам запрещено ходить.

 

       1974

 

 

ИНАКОМЫСЛЯЩИЕ

 

Все, кого это касается,

Чиновники из Москвы,

Оставьте в покое Сахарова,

Он патриот, а не вы!

 

Страна богата темницами,

Но, Господи упаси,

Не трогайте Солженицына,

Он – Совесть Всея Руси!

 

1973

 

 

*  *  *

 

Неспроста тревогу партия забила:

Взбудоражило кремлевского царька

То, что Русь не полностью загнила,

Несмотря на линию Цека.

 

Всех, кто недоволен, не разыщешь

И не спрячешь в клетки дурдомов;

Солженицын больше, чем Радищев,

Подготовил пищи для умов.

 

Неподкупный, злой и непокорный

Над страной ларьков и лагерей,

Как Христос с иконы Чудотворной,
Академик Сахаров Андрей.

 

И, когда обманутый рабочий

Под чужую дудку говорит,

Честь России хая и пороча,

Он не понимает, что творит.

 

Не смотри в газетные страницы,

Грязные продажные листки...

Есть еще в России Солженицын,

Ханжеству и хамству вопреки.

 

Будет еще время без обмана,

Только бы дождаться поскорей –

Видит Бог, ничто не постоянно

В королевстве мыльных пузырей.

 

Сколько бы пузырь ни раздували,

Сколько бы наград ни раздавали,

Лопнет и останется одно –

Небольшое грязное пятно.

 

Подвиг ваш, друзья, не перечеркнут,

Он бессмертен, сколько ни крути...

Эта травля более почетна,

Чем звезда героя на груди.

 

1976

 

 

 

11 СЕНТЯБРЯ 1973 ГОДА

 

Люди не забудут эту дату –

Время все расставит на места,

Чили – символ мести и расплаты

Именем Спасителя Христа.

 

Стадион в крови – это печально...

Но бывает так не каждый год,

Чтобы коммунисты отвечали

Шкурой за обманутый народ.

 

Их у нас пятнадцать миллионов –

Жадная, зарвавшаяся знать,

Но в России хватит стадионов,

Чтобы под трибуны их загнать.

 

Част расплаты к ним приходит редко.

Но случись такое же у нас,

Брежнева возить в железной клетке

Станем по России напоказ.

 

И кремлевский кабинетный боров,

Звездами обвешенный до пят,

Будет много тухлых помидоров

В морду получать за личный вклад.

 

Стадион... но я не о футболе:

Поднимаю свой бокал с вином,

Чтобы красных корчило от боли

На зеленом поле травяном.

 

Если про кого не ясно толком,

Сколько у страны наворовал,

Надо допросить электрошоком

И отдать судить под трибунал.

 

Выпьем, чтобы всю породу сучью,

Что народ дурачит не щадя,

Поскорей бы вздернули на крючьях

На больших базарных площадях.

 

В Чили совершили не пустое –

По обрывкам красных лоскутов

Офицеры водворили в стойло

Наглых и разнузданных скотов.

 

Этот путь в программе не начертан,

Время все расставит на места,

За победу русских пиночетов

Выпьем перед образом Христа!

 

1973

 

 

 

 

ГЕНЕРАЛ ПИНОЧЕТ

 

Социализма строй несправедлив и гадок,

И в Чили совершили большой переворот,

А Августо Пиночет наведет порядок,

Он-то уж порядок наведет!

 

Коммунистов вешают, а публика хохочет,

В жизни раз бывает такой переворот,

А Августо Пиночет знает, что он хочет,

Он уж свой народ не подведет.

 

Наши коммунисты – чтоб им было пусто!

Умоляю об одном – Господи спаси!

Пусть найдется и у нас генерал Августо

И порядок наведет на святой Руси!

 

        1973

 

 

*  *  *

 

В Аргентине будет так же, как и в Чили,

Коммунистов водворят на скотный двор,

Даже если эти бляди заключили

С нашим Брежневым подпольный договор.

 

Обмануть любой народ довольно просто,

Но не надо строить планты на песке,

Не надейтесь на кремлевского прохвоста –

Он и сам висит на волоске.

 

Проститутки обещать умеют много,

Но, когда начнут на улицах стрелять,

Из Москвы дипломатично не помогут,

Чтоб не ссориться с Америкой опять.

 

В Аргентине будет так же, как и в Чили,

Коммунистов водворят на скотный двор,

Даже если эти бляди заключили

С нашим Брежневым подпольный договор.

 

                                                            1974

 

 

 

 

МОШЕ ДАЯН

 

Хозяева Земли Обетованной,

Где жил Христос, прославив свой народ,

Соорудите памятник Даяну

За то, что он герой и патриот.

 

Моше Даян – по сочетанью звуков

Напоминает душу и баян...

Да здравствует еврейский маршал Жуков –

Суровый генерал Моше Даян!

 

О, как слепа наивность ваших санкций,

Агрессию вменившая в вину!

Организация Объединенных Наций

Историю не в силах повернуть.

 

Пускай горят арабские деревни,

Пускай напалмом все испепелят,

Но справедливы все-таки евреи

И их Обетованная Земля!

 

Все очевидно, и не надо споров,

Честь отдает ему душа моя,

Да здравствует еврейский граф Суворов –

Суровый генерал Моше Даян!

 

И будет лучшим вкладом в дело мира,

Когда у всего мира на виду

Евреи на развалинах Каира

Зажгут шестиконечную звезду.

 

                                            1973

 

 

 

 

*  *  *

 

Старый Санкт-Петербург,  тебя мучили долго и больно,

Только веру твою ни одна не убила беда.

Светлый храм на Неве – утешение всех недовольных,

Там у ликов святых не погаснет огонь никогда.

 

Широки и богаты просторы Российские,

Но в недобрые руки попали они,

Брежневизм – это грязь, брежневизм – это хуже, чем сифилис,

В самом сердце страны постепенно заводится гниль.

 

Зачастую не знаем, кого же мы кормим...

Все, за что россиянин столетия кровь проливал,

Отдают за бесценок прожорливым желтым и черным.

Не хватает самим? – Ну и что же, потерпит Иван.

 

Нелегко на душе от такой арифметики...

Мы могли бы давно ни налогов, ни тюрем не знать.

Помогите России, военные медики!

Брежневизм излечим, но опасно его запускать.

 

Старый Санкт-Петербург, на веку твоем горького много,

И, как раны Христовы, на улицах флаги горят,

Но не вечно терпение мудрого Господа Бога

И спокойствие тех, кто дал кличку тебе «Ленинград».

 

Проститутки Кремля опозорили Русь перед миром,

Но я верю, что скоро дождемся заветного дня:

Старый Санкт-Петербург улыбнется гусарским мундиром,

Только к этому времени, может, не будет меня.

 

                                                                     1974

 

 

 

 

«ЮЖНОЕ»

 

Меня, небритого и похмелюжного,

Витрины винные с утра томят,                

И я решился взять бутылку «Южного»,

Еще не ведая, какой в ней яд.

 

А в той бутылочке, под этикеточкой,

С медалью фирменной у парусов  –

Чернила красные, отрава редкая,

Годятся разве что морить клопов.

 

Отходы винные, совсем ненужные,

В Алжире скуплены за русский счет

И продаются нам под видом «Южного»,

Араб хихикает, а Ванька пьет.

 

Нам остается жить одной надеждою,

Что наши мальчики потешат мир:

В цистерне «Южного» утопят Брежнева,

А что останется – ушлют в Алжир!

 

 

 

 

 

ВЫТРЕЗВИТЕЛЬ

 

Хотели наказать меня вчера

За «Солнцедар» и за проделки пьяни,

И я опять пообещал последний раз,

Что я не буду больше пить и хулиганить.

 

Но Бог простит, я слова не сдержал –

Приехал друг, нельзя было иначе,

Не хватанешь, не будет уважать,

А уваженье – это что-то значит.

 

Я все забыл – и слово, и Указ,

Поллитра водки у меня в кармане,

Уж сколько раз я обещал в последний раз,

Что я не буду больше пить и хулиганить.

 

С хорошим другом выпить хорошо,

Ужрались мы, как говорится, в стельку,

И я до дому так и не дошел –

Забрали, стервы, у пивной цистерны.

 

А в вытрезвителе паскуды, как нигде,

Они со мной там обходились грубо –

Нарисовали номер на ноге

И из кармана взяли двадцать дубов.

 

Сказали – пейте молоко и квас,

Чтобы судьбу свою не опоганить

И я опять пообещал в последний раз,

Что я не буду больше пить и хулиганить.

 

На чем попался, я не знаю сам,

За что забрали, так я и не понял,

Какую-то бумагу подписал,

И хоть убейте, ничего не помню.

 

Должно быть, с кем-то учинил скандал,

Меня ведь знают в каждом околотке...

Уж сколько раз туда я попадал,

Когда я стал любитель горькой водки.

 

Но только люди добрые у нас,

А люди добрые, они всегда прощают,

Уж сколько раз я обещал в последний раз,

А если что, еще пообещаю.

 

Ведь все мы пьем и в чем-то нечестны,

Вот потому и понимают люди,

Что нам грехи прощать они должны,

Иначе им прощать никто не будет.

 

                                                  1974

 

 

 

 

ИГРА

 

Ко всем приходит крупная игра.

Они должно быть, карты не тасуют.

И без игры сижу я, как дурак,

И все пасую я, и все пасую...

 

Меня, должно быть, Господу не жаль

Я не пойму, за что же он так строго?

И из колоды мне приходит шваль –

По воле Бога все, по воле Бога....

 

И в жизни, точно так же, как в игре,

Как это горько, если бы вы знали –

Все время ждать тузов и козырей

И ничего не видеть, кроме швали....

 

                                                     1975

 

 

 

 

МЫ

 

Изменяя своей мечте,

Мы запутались в суете.

Наша жизнь – одна канитель,

Мы не те и темы не те...

 

Мы должны, они нам должны,

Голоса наши не слышны,

Мы поэты чужой весны,

Наши принципы не верны...

 

 

 

 

 

*  *  *

 

А чьи-то рожи просят кирпича.

Не удовлетворим мы эти просьбы,

В стране повсюду столько новостроек,

А стройкам кирпичи нужны сейчас.

 

Но чтоб не прогорели наши стройки,

Их надо бы на время прекратить

И эти настоятельные просьбы

В тройном размере удовлетворить.

 

                                                   1974

 

 

 

 

СТИХИ ИЗ ЦИКЛА «ЧЕСТЬ ХРИСТОВА»

 

Много, Господи, неправды на Руси теперь,

Продают Святую Русь на пятаки,

Только в храме Миротворца и Спасителя

Перед образом не гаснут огоньки.

 

Не суди меня, Святая Богородица,

За милицию, за баб и кутежи...

Наши пьянки очень дорого обходятся,

Но без горького поэту не прожить.

 

Что Ты, Господи, какие воспрещения

Могут быть, когда греши иль не греши,

Все равно мне не дождаться воскресения

Для измученной, растоптанной души.

 

А такие твари ныне выросли –

В наше время мало кто поймет,

Как в Никольском храме девочка на клиросе

Вдохновенно славу Господу поет.

 

В мире горя и безвинного страдания,

Где куражится и властвует хамье,

Пью за это благородное создание,

И за мудрое терпение Твое.

 

И за Землю, развращенную и черную,

Где не ценят Человека ни на грош,

Верю я: Икону Чудотворную

Ты когда-нибудь, о Боже, ниспошлешь.

 

 

 

 

 

 

ОН БЫЛ ВСЕ-ТАКИ ПРАВ

 

Он был все-таки прав, но не знаем мы, где его прах.

Очень трудно понять, как могло это так получиться:
Арестован, как враг, и расстрелян, как враг,

Ведь с «врагами народа» ЧК не желает мириться.

 

Как хотим мы об этом молчать, говоря о другом:

Пятилетках, войне во Вьетнаме, Останкинской башне...

Мы о многом, наверно, сказали бы раньше,

Если б с ним не расправились раньше, как с нашим врагом.

 

Он был все-таки прав, но всегда поступаем мы подло

С тем, кто дальше нас видит, кто видит, в чем мы не правы.

Наша партия правды боится, как пороха,

И поэтому враг в 41-ом гулял у Москвы.

 

Свою жизнь мы, по сущности, сами коверкаем,

Потому что мы рубим тот сук, на котором сидим,

Вот ведь строится все так, как он посоветовал, --

До сих пор мы из принципа это признать не хотим.

 

Он был все-таки прав, но людей потеряли мы тьму,

Лет на 20 отстали мы, с ним не желая считаться....

Он был все-таки прав, надо памятник ставить ему,

Но боятся того, что во многом придется признаться.

 

                                                                        1968            

 

 

 

*  *  *

 

Дождь идет две недели подряд,

Все собаки попрятали рыла,

А мы хуже собак, мы – стройбат,

Нас родная страна позабыла.

 

За процентами снова спешим,

Только хлюпает грязь по дороге...

Мы промокли до самой души,

Но осталась она у немногих.

 

Так налейте мне водки

Из бутылочки белой...

Ах, Володька, Володька,

Для чего ты так сделал?

 

                                 1969   

 

 

 

*  *  *

 

Не ведал Бог, куда я попаду.

Здесь «бакланье» кругом и вор на воре.

За это ли в 17-м году

Кронштадцы бунтовали на «Авроре»?

 

А пьяные кронштадцы-моряки,

Они кричали с корабля «Вся власть Советам!»

А я повешусь перед ленинским портретом

От безысходной злобы и тоски.

 

 

 

 

 

БАЛЛАДА О ВЫСОТЕ

 

Мы горе свое разведем на спирту,

Зальем, что бы там ни случилось,

Нас жизнь научила любить высоту,

Бояться ее научила.

 

Я с детства боялся большой высоты,

Но как же ее не бояться,

Чем выше и дальше взбираешься ты,

Тем легче оттуда сорваться.

 

Но все-таки манит к себе высота,

Я понял, искать ее стоит.

Судьба наградила меня неспроста

За это большой высотою.

 

Но стал я не тот, я погряз в суете,

И даже о том позабыл я,

Что надо долги отдавать высоте,

Которой судьба наградила.

 

А я высоту не ценил ни черта,

Платить за нее не изволил,

И мне отомстила моя высота

И сбросила вниз головою.

 

Разбились надежды, погибла мечта,

Уже никогда я не встану,

И в жизни осталась одна высота

Размера пивного стакана.

 

1975

 

 

 

 

БРОДЯГА

 

Тупая злость коробит вас,

Тюремщики души,

А он живет на кто что даст,

На жалкие гроши.

 

Ему везде нехорошо,

Усталый и больной,

Он всю Россию обошел

С котомкой за спиной.

 

Небритый пусть и пьяный пусть, --

Душа его чиста,

И все дороги наизусть

Он знает неспроста.

 

Велите паспорт показать,

Толкуете про стыд,

А он смеется вам в глаза

И молвит: Бог простит...

 

Уже седеет борода...

Под тяжестью сумы

Он, как Христос, бредет туда,

Куда не знаем мы.

 

А он живет на кто что даст,

На то, что Бог пошлет,

И все чего-то ждет от нас,

Как  Бог чего-то ждет.

                                        1970

 

 

 

 

 

к антологии